Книга Злодейка, страница 18 – Татьяна Федоткина

— Ты же знаешь, что не выход это. Тут все сразу чувства притупятся. Как жить-то так?

— Ты же живешь без чувств и вон как хорошо тебе.

Обидно.

— Как же без чувств? Ты вот сейчас сказала гадость, знаешь, как я обиделась.

— Умирают люди от тоски любовной?

— Нет, Анька. Давай лучше другого найдем тебе, так быстро отсохнешь от Ольвина.

— Не нужен мне никто больше, — Анька соскочила с кровати. — О нем только мечтаю! Зачем ты вообще меня с ним познакомила? Ты во всем виновата!

Вот так вот. Что бы я ни делала, будь хоть тысячекратно невиновна, я — плохая. Потому что повелось так.

Не стала я Аньке говорить, куда отправилась. Молча хлопнула дверью. Пусть повоет, может, легче станет.

Встретилась я с Ольвином и Агнессой на пятачке у школ. Любимое у всех студентов место для прогулок — парк Одноликой Луны. Туда мы и отправились. Целое лето мы с Ольвином не виделись, столько впечатлений накопилось. Есть, что обсудить.

— …и Анька такая говорит: «Ты зачем старухе сказала, что она беременная?». Я ей и говорю: «Но икота-то у нее прошла»!

— Ко мне тоже бабки с деревни приходят, — смеялся Ольвин. — Одна кошку приволокла, говорит: «Бегать что-то перестала». Я говорю: «Показывайте». В общем, зелье зрения ей выдал.

— Почему?

— Так она мне шапку меховую притащила!

Мы хохотали и хохотали, пока животы не устали.

— Агнесса, а ты чего молчишь? — спохватился Ольвин. Но Агнессы уже и след простыл. Нет ее с нами. Пооглядывались мы, но так и не увидели. А солнце-то к горизонту уже валится. Давно ее, видать, уже нет.

— Енина, — Ольвин как-то погрустнел. — Как-то это неправильно. Несси, наверное, обиделась.

— Конечно, — я подтвердила его опасения. — Вся проблема в том, что ты просто ее не любишь.

— Нелегко признать, но это так. Я просто подлец.

— Не стоит так переживать, дело житейское. Найдешь другую.

— Я ее использовал, Енина. Чтобы забыть другую.

— Герцию? Да и по этой не стоит так переживать. Не достойны они тебя, — я подмигнула Лёве.

— Ага, — не совсем уверенно согласился Ольвин.

— Знаешь, я, наверное, тебя провожать не буду. Хочу побыть один.

— Конечно, — я хлопнула его по плечу и довольная отправилась в общежитие. Порадую Аньку.

— Анине! — я влетела в комнату. Сестра распласталась на кровати, забывшись сном.

— М-м-м, — промычала она в ответ.

— Ольвин и Агнесса расстались!

— Что? — Анька радостно соскочила с постели. — Как? Откуда ты знаешь? Что случилось?

— Я с ними пошла гулять сегодня вечером. Специально, ради тебя. Хотела их рассорить. Но все получилось совсем по-другому, — Анька мрачнела с каждым моим словом, но я не замечала, так хотелось мне ей все рассказать. — Но началось все с невинной беседы, мы с Ольвином болтали и болтали. Я все время про тебя старалась рассказывать. Мы так увлеклись разговором, что и не заметили, как Агнесса пропала. Видимо, обиделась, что мы на нее не обращаем внимания и решила, что не нужна там. А ведь все так и есть! К дреяггху ее! — радостно закончила я свой рассказ. А вот Анька совсем не радовалась.

— Расстались из-за тебя? — сдерживая раздражение, спросила сестра.

— Можно и так сказать, — я пожала плечами. — Я это устроила.

— А кто тебя просил? — неожиданно спросила Ане.

— Никто… но ведь ты плачешь из-за него целыми сутками, я хотела…

— Потешить свое самолюбие? Показать, какая ты восхитительная? Я не хотела, чтобы он с ней расставался из-за тебя. Это еще хуже!

То ли из-за гнева Анине, то ли по естественным причинам на улице крупными каплями забарабанил дождь.

— Мне не нужна твоя помощь! — еще яростнее кричала Ане.

— Да что с тобой такое? — наконец, тоже раскричалась я. Уж от Аньки я этих постоянных безосновательных нападок не ожидала. — Я стараюсь только ради тебя. Ты — единственный человек, кого я по-настоящему люблю. Мама и папа не в счет, если вдруг ты о них начнешь мне говорить. Эта любовь инстинктивная. Но ты! Чего ты на мне срываешься! Какое плохое зло я тебе сделала?

— Родилась! Если бы тебя не было, то Ольвин в тебя никогда бы не влюбился!

— Что ты несешь?

— Ты разве не заметила, как он по тебе вздыхает? Как носится с тобой, как с маленьким ребенком. Ена то, Ена это попросила сделать, он тут же бежит. Среди ночи его разбуди, он к тебе прискачет!

— Так я его не просила в меня влюбляться!

— Но это не отменяет того факта, что его сердце принадлежит тебе! Ты даже палец о палец не ударила, чтобы понравиться ему!

— Так, может, тебе тем же самым заняться?

От ссоры нас отвлекло зеленое свечение на кольце Ольвина. Он звал меня. Не вовремя. Я надавила на изумрудик.

— Ольвин? — Анька внимательно слушала.

— Ена, — голос очень грустный.

— Ты где?

— Приди сюда, пожалуйста, — колечко сразу потянуло к выходу.

Ане вызывающе на меня посмотрела.

— Я не могу, Ольвин, — ответила я в угоду Ане, хотя долг дружбы обязывал пойти к нему. Он же ходит ко мне, когда я прошу.

— Пожалуйста, — повторил парень.

Анька, приподняв бровь, продолжала так смотреть на меня. Сестра или нет, люблю-не люблю, не важно. Не пойду у нее на поводу, тем более она не права, так обходясь со мной. Ольвин — мой друг, очень просит прийти. И я пойду.

— Хорошо, — соглашаюсь. — Скоро буду.

— Спасибо, Енина.

Связь прервалась. Анька тут же заголосила.

— Вот видишь! Видишь! Кого он зовет?

— Закрой рот! — грубо, строго и очень спокойно заявила я. — С Ольвином провожу больше времени я. Меня он знает лучше. Привык ко мне и думает, что влюблен. Такова человеческая натура. Я перед тобой ни в чем не виновата. А если ты хоть еще раз поставишь под сомнение мою любовь к тебе или я подумаю, что ты меня не любишь, больше не ищи во мне поддержки. Ты — единственная, кому я верю и люблю. Будет очень грустно, если ты все это нарушишь.

Я, в который раз за день, хлопнула дверью и ушла к Ольвину на встречу.

Если бы кто-то сейчас назвал меня мокрой рыжей курицей, то оказался бы прав. Дождь лил, как из ведра. Кольцо манило меня туда, где я оставила Ольвина одного.

Он стоял у фонтанчика, вода текла через край.

— Енина, ты пришла.

— Да, но ты позвал меня не вовремя.

— Прости.

И молчит.