Онлайн книга «Былое и думы. Эмиграция»
|
Они отретировались. – На днях это будет на вывеске, – заметил кто-то, а Гарибальди с умоляющим видом сказал молодому человеку, который ходил за ним: – Бога ради, избавьте меня от этого снаряда, мочи нет, больно. Это было ужасно смешно. Затем явились аристократические дамы, менее важные толпой ожидали в зале. Я и Огарев – мы подошли к нему. – Прощайте, – сказал я. – Прощайте и до свиданья в Капре ре. Он обнял меня, сел, протянул нам обе руки и голосом, который так и резнул по сердцу, сказал: – Простите меня, простите меня; у меня голова кругом идет, приезжайте в Капреру. И он еще раз обнял нас. Гарибальди после приема собирался ехать на свиданье с дюком Вельским в Стаффорд-гауз. Мы вышли из ворот и разошлись. Огарев пошел к Маццини, я к Ротшильду. У Ротшильда в конторе еще не было никого. Я взошел в таверну св. Павла, и там не было никого… Я спросил себе ромстек и, сидя совершенно один, перебирал подробности этого «сновидения в весеннюю ночь»… Ступай, великое дитя, великая сила, великий юродивый и великая простота! Ступай на свою скалу, плебей в красной рубашке и король Лир! – Гонериль тебя гонит, оставь ее, у тебя есть бедная Корделия, она не разлюбит тебя и не умрет! Четвертое действие кончилось. Что-то будет в пятом? 15 мая 1864 |