Книга Перо Демиурга, Том II, страница 63 – Евгений Астахов

Подобно Моисею, разделяющему воды Красного моря, клинок разделял мою плоть. И даже красные воды нашлись — из расходящегося разреза хлестали потоки крови прямо на мои сапоги. Какая чудесная метафора.

От дикого шока хотелось смеяться, и уверен, вернись ко мне такая возможность, я расхохотался бы до слёз. Ведь своими руками я вспарывал себе живот. Вот только рядом нет помощника, который обезглавил бы меня и остановил это корявое сеппуку.

Придётся выбираться самому.

Я собрал всю свою волю и ударил вовне, пытаясь выбросить из тела невидимого захватчика.

Рука, держащая кинжал, замерла на долгую секунду…

И продолжила свой убийственный путь.

«Люблю, когда сссопротивляютссся. Толку ноль, зато надежда живёт до сссамого конца. Есссли жертва сссдаётся ссслишком быссстро, половина вессселья улетает в трубу».

Рыча и беснуясь, я бил наотмашь тем, что составляет моё «Я». Боль только разгоралась и дурманила рассудок.

Аврора не сдалась перед мощью грёбаного титана. У меня нет никакого права сдохнуть от рук этого ушлёпка-садиста.

Поток отборной ругани помог собраться и резко отбросить эмоции. Впервые с начала утраты контроля я обратил внутренний взор на своё тело. Пытаясь найти хоть что-то, до рези в несуществующих глазах изучал его. Неприглядная рана стала поистине огромной. Лезвие почти достигло желудка.

На секунду мне показалось, что я увидел какой-то…

Болевой шок смял меня волной кипящей агонии.

Хотелось раскрошить зубы от ощущения рвущегося нутра.

Потому что моя левая рука скрылась в раскрытой ране и с силой схватилась за извивы кишечника.

«Живее, псина! У меня нет времени ждать, пока ты там копаешься. Мне ещё награду у Малаака получать!»

Я отбросил в сторону боль, заталкивая её ногой куда-то в глубину души. Плевать на неё. Я отказываюсь умирать.

Отказываюсь!

Вновь раскрыв магическое зрение изучил доступную мне картину, и, наконец, увидел её.

Наши с Айнхэндером души соединяла закручивающаяся тёмная нить. Она появлялась у меня из груди, уходя куда-то за границу видимости. Канал, позволяющий этой твари управлять мной. Бесполезно долбиться головой в бетонную стену, пытаясь сбросить ошейник. Но в дверь… Не зря между нами протянута связь, и она работает в обе стороны!

Я вспомнил того дроу из Псов Войны и представил всепожирающее пламя, сотканное из теней. Моей ледяной ненависти хватило бы, чтобы намертво сковать всех недобитков из клана Буревестников. И она подпитывала огонь, жадно забирающий мои эмоции.

А в это время левая рука намотала на себя потроха и настойчиво потянула их наружу. На белый свет арены, пытаясь выполнить вложенную команду. От боли хотелось выть и лезть на стенку, но я всё сильнее раздувал пламя.

Моего топлива хватит на всех.

Вы сгорите!

И ты будешь первым!

Почти невидимый канал дрогнул и изогнулся, раздуваясь, как засорившийся шланг. Сквозь него пытались протолкнуть что-то настолько объёмное, что он вспух гребнем.

ТЫ ХОТЕЛ МОЮ ДУШУ?!

ОНА ТЕБЕ НЕ ПО ЗУБАМ!

«Что ты…»

Голос плетельщика душ оборвался.

И он завизжал.

Контроль вернулся так же резко, как и пропал. Змеелюд поджаривался изнутри. Его чешуя лопалась, выпуская из себя холодное тёмное пламя.

Я начал действовать в ту же секунду, игнорируя торчащую из огромной раны требуху. Меч, до сих пор зажатый в правой руке, наискось рубанул корпус противника. Клинок вспорол остатки кольчуги под металлический звон и влажный шелест разрезаемой плоти.

Айнхэндер отшатнулся назад, заливаясь кровью, и внезапно превратился в дым. Тёмные клубы рванули прочь, будто под действием мощного сквозняка. За один миг он преодолел десяток метров, материализуясь на удалении от меня.

— Как?.. — он не мог не спросить.

А я не ответил.

К чему говорить с мертвецом.

Боль и слабость девятым валом накрывали всё тело, но я побрёл к нагу, с трудом переставляя ноги. Голова, набитая ватой, едва соображала. Сознание помрачилось. Конечности оперировали машинально под действием вбитых в них тренировок.

Противник что-то скастовал, и до сих пор пожирающее его пламя исчезло. Змеёныш выглядел, как жертва, обгоревшая в страшной аварии. И всё же медленно под волдырями, лопнувшими пузырями, язвами и чёрной коркой проступала новая чешуя.

Змеи сбрасывают кожу, да?

Гадёныш направил на меня посох, но метательный нож отыскал его кулак, перерубая пальцы. Палка покатилась по песку под истошный крик. А я продолжал бросать ножи прямо на ходу. Увы, меня качало из стороны в сторону, как моряка, а потому лишь два из оставшихся пяти достигли цели. Один вошёл в грудину, а второй в плечо.

Я почти отключился в этот миг, и понял, что без хила умру. Мне нельзя светить Улыбку фортуны, иначе спадёт маскировка Хамелеона. Придётся пойти на риск.

Первородные оковы выстрелили из земли, опутывая Айнхэндера. Сумрачные звенья обдирали отслаивающееся мясо с его костей, и наг надрывался от воя.

Эти десять метров стали моей Голгофой.

Я шёл целую вечность.

Ноги переступали, так и норовя уронить разваливающееся тело.

Голова падала на грудь, но упрямо сверлила взглядом чешуйчатую мразь.

Постепенно в голове частично прояснилось, и, коротко взглянув, я увидел, как потроха скрываются внутри. Вампирический эффект цепей откачивал жизненные силы у моего врага, заживляя страшную рану.

Стоило оковам рассеяться, как Айнхэндер попытался взорваться волной тьмы. Я считал это намерение в потускневших глазах, горящих от ненависти. Подобным образом он уже застал врасплох Фризоленту и Амидраэль.

Однако я был быстрее. Мой кулак впечатался в солнечное сплетение оппонента Ударом под дых. Того выгнуло, обрывая каст, но я уже активировал Осенний листопад. Этот танец получился самым неуклюжим и медленным из тех, что мне доводилось исполнять. В ногах не хватало той привычной молниеносной скорости. Координация рук тоже оставляла желать лучшего.

И всё же раз за разом я вбивал кинжал в тело хрипящей от боли гниды.

— За ГидроПонику.

За Лизу.

Лезвие вошло под лопатку.

— За Фризоленту.

За Виктора.

Где-то внутри лопнула пробитая почка, и наг онемел.

— За Амидраэль.

За Анфису.

Я рывком перебил позвоночник, лишая его контроля над нижней половиной тела.