Онлайн книга «Механик»
|
– Наташа! – звонко режу оглушающую тишину, – ты дома? Из кухни слышится скрип ножек стульев о керамический пол, звук шагов и вскоре на пороге появляется мама. – Мама… – выдыхаю я. Она стоит, держась о дверной косяк, и смотрит на меня так, словно зачитывает приговор на пожизненное заключение. – Что с твоим телефоном? – глухо спрашивает она. – Разряжен… – отвечаю таким же бесцветным голосом. – Подойди. Я послушно пересекаю холл и, только подходя ближе, замечаю, что привычно идеальная укладка мамы растрепана, а под глазами залегли тени, словно она не спала ночь. – Ближе, – велит она, когда я останавливаюсь в полутора метрах от нее. Делаю пару шагов, и уже в следующее мгновение в мою щеку врезается мамина ладонь. В детстве я обожала ездить в гости к дедушке по маминой линии. Он жил в пригороде в коттеджном поселке и по счастливой случайности у его соседей были дети примерно моего возраста. Иногда родители оставляли меня у него на выходные или каникулы, и я прекрасно проводила время с моими друзьями, гуляя у реки или катаясь на велосипеде. Однажды мы с ребятами поехали к бабушке одного из мальчиков. Решив сократить путь, выбрали тропку вдоль реки. На крутом повороте мой велосипед налетел на камень, и меня выкинуло на обочину, коленом точно на сук поваленного рядом дерева. От боли потемнело в глазах. Острый кусок старого дерева вошел в ногу под коленной чашечкой. Из раны брызнула кровь, которая тут же наполнила кроссовок до отказа. Поддерживаемая друзьями, обливаясь слезами от боли и страха, я вернулась домой. И первое, что сказала мама, когда дедушка, схватив меня на руки, усадил на стул: – Никогда не смей плакать на людях! Как бы не было обидно и больно! Поняла?! В этом вся моя мама… Я не помню ее ласки и не знаю доброты. Она никогда не обнимала и не целовала меня. Не хвалила и не поддерживала. Но никогда и не поднимала на меня руку… Прижав ладонь к пылающей щеке, я в шоке смотрю на то, как ее рука замахивается второй раз. Она бьет по другой щеке, а затем, схватив за волосы, тащит на кухню. Я настолько ошарашена происходящим, что даже не думаю сопротивляться или возражать. – Сядь! – рявкает, толкая меня на стул. – Мама… – Заткнись! И слушай меня! – она отходит и становится напротив, опираясь бедрами на кухонный островок, – сейчас отдаешь телефон, ключи от машины и отправляешься в свою комнату до конца лета! – Нет! – Только пикни, и я упеку тебя в психушку… на обследование… Я смотрю во все глаза, с ужасом понимая, что она не шутит и не запугивает… Она предупреждает. Смотрит исподлобья, сжав губы в узкую полоску. – Мама… он нормальный… – Он плебей и работяга! Нищий вонючий неудачник! – Ты его не знаешь… – часто мотаю головой, – у него бизнес… – А ты безмозглая тупица, если променяла Давида на это отребье!!! – Он мне изменял, мама… Давид… Просто ты ничего не знаешь про него… – Значит, ты сама виновата, Анна! – хладнокровно проговаривает она, – не можешь удержать мужчину рядом, не обижайся… – Мы не любим друг друга… – упираюсь я, – у нас разные интересы. – А с этим… из трущоб… у тебя, значит, интересы общие… – она горько качает головой и даже всхлипывает. Меня это до жути пугает. Даже больше, чем ее побои. Потому что, кажется, я впервые вижу эмоции на мамином лице. – Мам… – Дурная кровь… – шепчет она тихо, – дрянь… вся в бабку… – Он хороший, мама. – Какой позор… – резко вскидывает на меня глаза, – какой позор, Анна!!! Как мне Коганам в глаза теперь смотреть?! Я зажимаю рот руками и начинаю плакать. Мне страшно. Мама не в себе. Я впервые вижу ее такой. – Этот отморозок чуть не покалечил Давида!!! – Он хватал меня за волосы, Матвей просто заступился!!! – кричу в ответ. Мама на это не отвечает, отталкивается от стола и стремительно выходит из кухни. Я соскакиваю и бегу следом. Выбегаю в холл и вижу, как она шарится в моей сумке. – Что ты ищешь? На пол летят мои косметичка, расческа, упаковка бумажных платочков, браслет, что я купила Матвею. – Мама!!! Хватаю сумку, пытаюсь выдернуть из ее рук, но она злится еще больше. Толкает меня в плечо и отворачивается. – Телефон где?! – У Матвея забыла!!! Отдай сумку!!! Но, словно специально, именно в этот момент он сам начинает звонить. Мама дергает молнию бокового кармана и вытаскивает оттуда гаджет. – Мама, отдай! – визжу я, тянусь к телефону, но она резко поворачивается и кидает в меня сумкой. – Марш наверх!!! – рычит она, – сука неблагодарная!.. – Нет, пожалуйста… отдай телефон… – Пошла. Наверх. Быстро! – Мамочка… умоляю… – реву я, – ты же его не знаешь… я вас познакомлю… он тебе понравится… – Ты сама–то его знаешь?.. – Да, он самый лучший… – Кто его родители… фамилия… возраст… образование… судимости… – У него нет судимостей… – Как его фамилия?! Я замираю. О, Господи… Я не знаю… Даже не догадалась спросить… – Анна?! – давит мама, – фамилия, дата рождения?.. – Я… я не знаю… Она смотрит на меня, неверяще качая головой. А в глазах столько злости и разочарования, что я начинаю чувствовать себя ничтожеством. – Боже… как у меня могла родиться такая дочь?! Глотая слезы, я разворачиваюсь и иду в сторону лестницы. Практически наощупь поднимаюсь на второй этаж и слышу снизу: – Я надеюсь, ты предохранялась?! – Да, – отвечаю глухим голосом и открываю дверь в свою комнату. – Потаскуха… Закрываюсь изнутри на ключ, падаю в кресло и даю волю слезам. Я знала, что мама, узнав о Матвее, закатит скандал, но не представляла его масштаба. Думала, заберет машину, потребует, чтобы я рассталась с парнем и помирилась с Давидом. Но чтобы поднять руку… Такого даже в самом страшном сне представить не могла. Проплакав так до вечера, я засыпаю прямо в кресле, а просыпаюсь уже ночью от криков. Они доносятся не с дома, а с улицы. Подхожу к окну и выглядываю во двор. Он залит ярким светом, потому что включено все уличное освещение. А за воротами на улице в свете фар внедорожника стоят мама, папа и Матвей. Оттуда и доносятся крики. И кричит мама. Та, которая всегда умела опускать людей, не повышая голоса. Одним только взглядом и хлестким словом. |