Онлайн книга «Кричи громче»
|
– Держи стаканы. Держишь? – Да. Откупориваю виски и по наитию примерно равное количество разливаю. – Готова? – бутылка звонко стукает о кафель, когда опускаю ее на пол. Двигаю чуть дальше, чтобы не задеть, и забираю у Маруси свой стакан. – За что пьем? – А, черт… Я облилась! Уф-ф-ф… – представляю, как на этом выдохе раздуваются ее щеки, и смеюсь. – Налил «под поясок», Яр, блин, – шипит. – Ты, хомяк, не сопи так. Лучше покажи, где мокрая? – в нашей ситуации, конечно же, все на ощупь. «Видеть» тоже только руками. Шарю ладонью, пока не сворачиваю в кулак влажную майку. Одновременно на запах подаюсь, пока не утыкаюсь губами немного ниже ключицы. – Налил Марусе «под Марусин поясок», – слизываю бисеринки виски. – Смотрю, с отключением света у тебя заметно настроение поднимается. – Не только настроение. – Хомяки не сопят, кстати. Они раздувают щеки, когда едят. А сопят ёжики… Вот так! От звуков, которые Машка издает, ржу на всю ванную. Тут еще акустика, от стен отлетает. – Сними майку, ёжик, – оттягиваю ткань и щипаю за сосок. Взвизгивает принцесса. – Ярик… – упирается мне в плечо свободной рукой. – Мои правила! Забыл? Будешь наглеть, уйду. – Лады, – сдаюсь и отступаю. Хорошо, что глаза мои не видит. Затопило их похотью, чувствую. Зрачки на максимум. Веки тяжелым забралом пригружает, словно, и правда, заторчал какой-то запрещенкой. – Первая стопка – первый вопрос. – Ты задаешь? – закусываю губу. – Мы об этом говорили в комнате, не тупи. Конечно, я! – Я тебе сейчас втуплю, – выдаю на автомате агрессивно. И гонимый личным прибабахом, сообщаю: – У меня тоже есть, что спросить. – Это твои проблемы, Яричек, – представляю эту важную триумфальную мордаху и обоснованно бешусь. – В свой день будешь задавать. – Скрутить бы тебя и отодрать, чтобы больше не возникало желания умничать, девочка Президент, бля. – Я буду жаловаться в Гаагский суд! – У меня евродепорт, ау-ф-ф, – в конце зычно присвистываю. – Я думала, дядя Сережа тогда все уладил? – переключается Машка на скандальную историю, которая злоключилась с нами в Израиле. – Ну, конечно, уладил, – закатывая глаза, качаю головой. – А иначе как, по-твоему, я на соревнования в Европу летаю? Через Бразилию, а потом вплавь? Ты наивная, святоша! Тебя обставить – две минуты. – Ярик, блин… Достал пудрить мозги! – Ладно, – сворачиваю спор, который у нас может затянуться на сутки. Не за тем сюда пришли. – Давай пить. Закипает уже. – Я чуть-чуть, а ты до дна. – Ну, как обычно, – хмыкаю, ухмыляясь. Опрокидываю все содержимое и жадно вдыхаю. Огнем изнутри окатывает моментально. Будоражит, но близость Титошки все же мощнее. – Итак, – причмокивает Маруся. Это она типа отпила. Не удивлюсь, если оставила стакан таким полным, что снова обольется. – Первый вопрос: имя девушки, с которой ты… познал секс? – Чё за бред? – Отвечай! – Не буду. – Почему это? – Потому что не твое дело. – Как это не мое? У нас есть игра, есть правила… – Ладно! Сама виновата. Овсянникова. – Ах ты, сволочь! Ах ты… Подлец-мерзавец-скотина-животное, – слишком быстро все это перечисляет. Вызубрила назубок, отличница. – Я? А ты, будто не в курсах, что подружка твоя – давалка? – О тебе она мне не говорила! – Конечно, не говорила! Попробовала бы сказать, – на эмоциях понижаю голос. – Дальше давай. Скорее покончим с этой игрой. И будем просто пить. Напою тебя сегодня. – Да щас! – Меньше слов, святоша, – тоном Божища. Захочу, и тут ее обставлю. Ни хрена не поймет. Но в этот раз наполняю только свой стакан. – Выпил, – оглашаю вместе с ухающим вдохом. – Сколько у тебя было всего? – заряжает Маруся. – Ну, в сексе… – Ты правда думаешь, что я их считал? – Ты еще и не помнишь?! Ну, ваще! – возмущаясь, лупит меня ладонью по груди. – Перетаскал полрайона, и даже имен не помнишь! Это уж полная безнравственность! Развратник! – Маруся, Маруся, – пытаюсь ее успокоить, а сам дикий ржач сдержать не в силах. – Ты серьезно? – Как так можно? Ты… Для тебя вообще все равно, с кем? Лишь бы… – безошибочно улавливаю в ее голоске дрожь обиды. В грудь жаром жахает, когда догоняю, что на себя примеряет. – Тихо ты, – обхватывая руками, дергаю на себя. Если бы свет был, заставил бы в глаза посмотреть. Там все ответы. Но у нас уговор. Темноту рубим. Тут уж приходится выкручиваться, как получается. Целую ее. Горячо и жадно, потому как накопилась потребность. Широко для себя открываю ее рот и вторгаюсь языком. Машка от моего напора вначале теряется. На инстинктах прётся точно так же, как я. Отвечает безумно, отчаянно, жарко. У меня внутри все взрывает и гудит от накала возбуждения. Буду ее сегодня… Буду. Потом святоша, будто спохватившись, начинает толкаться. Ногтями скребет и кусается. Мелкая террористка… С разочарованным гортанным стоном даю ей некую свободу. Но полностью отпихнуть себя не позволяю. – Трахал многих, чтобы потом целовать и ласкать тебя, – выдаю запыханно. К лицу ее прижимаюсь. – И как это связано? – Опыт. – Мы же с тобой… Сейчас… Только здесь… – затягивает задравшую меня томную песню. – Третий давай! Тот же ряд действий: наливаю, выпиваю, жду вопроса. – Самый плохой поступок, который ты когда-либо совершал, и чувствовал после угрызения совести? – Дальше. – Что дальше? – Не было такого. Мне что, выдумывать? Подбери другой вопрос. – Что значит, не было? Прям ангел во плоти, – вновь заводится Маруся. – Да нет. Не ангел. Потому и совести нет, – отвечаю, как есть. – А плохие поступки, без базара, были. Только кто ж их сейчас вспомнит. Подкуриваю сигарету. Лицо ее увидеть хочу. Насколько хватает дыхания, делаю самую-самую глубокую тягу, чтобы продлить момент. Вот он, наивысший градус – от ее красоты сердцебиение пределы рвет. – Какой же ты… – Какой? – Давай, подумай. Что-нибудь! Иначе игра не закончится! Было тебе стыдно? Было? |