Онлайн книга «Кричи громче»
|
Все вопросы в лоб. Не настроен ходить кругами. Святошу же эта тема, совершенно очевидно, капитально пугает. Таращит глаза, словно я, блин, в костюме павлина на поминки явился. – Ярик! Пожалуйста! – тряхнув руками, прижимает пальцы к вискам и вновь зажмуривается. Тонна паники на ровном месте. – Мы же договорились! Перевожу дыхание, уговаривая себя быть осторожнее с тем, что собираюсь говорить дальше. Самое трудное ведь удается – не прикасаюсь к ней, позволяя сохранять дистанцию. Но… – Я не буду играть роль друга, святоша. Не буду, на х*й! Не после того, что произошло. Подрываю плотину страха. В Машкиных распахнутых глазах ее вижу. Знаю, что и в моих она адским пламенем горит. – Ты обещал… – Ты тоже много чего обещала, – агрессивно давлю, словно таким способом могу заставить ее считаться с моим мнением. – Папа говорит… – Мне плевать, кто что говорит. В плане наших отношений, так и есть. – Ярик… Мы сутки назад такой кошмар перенесли… – Поверь мне, Манюня, самый худший кошмар ты не видела. Такое она себе и представить не способна. Пустые глаза. Кадры видеозаписей. Кровь. Ошметки плоти. Даже подгоняемый счетчиком, пока пытался достучаться до сознания Маруси, вертел ею так, чтобы не смогла заглянуть в комнату, где находилось неподвижное тело, и сплошь все было забрызгано кровью. – Он… Он застрелился прямо у тебя на глазах? Пустые глаза. Кадры видеозаписей. Кровь. Ошметки плоти. – Я не об этом пришел говорить. – Ярик… Нам обоим, и тебе, и мне, потребуется много времени, чтобы оправиться после того, что было. Не надо все усложнять. Я чувствую себя… Чувствую себя очень плохо… Я тоже. Но рассчитываю, что то, что сблизило нас, сильнее собранной по пути грязи. – Как мне помочь тебе? Что угодно готов сделать. Она ведь знает. Только зачем-то качает головой и снова отгораживается. – Ярик… Он видел нас? – Нет, – принимаю решение носить это дерьмо исключительно в одиночку. – А кажется… – вздыхает святоша. Долго губами дрожит, пока собирается с силами вышептать: – Я чувствую себя грязной, больной, поломанной, искалеченной… Если бы хватило дыхания, наверняка продолжила бы делиться личным самоощущением. Но и того, что выдала, хватает, чтобы меня пробрало до костей. Не врет ведь. Содрогается несколько раз кряду… Словно кожу сбросить пытается. Да ни хрена так быстро не получается. Сначала должна произойти отслойка. – Дай мне помочь тебе. Я смогу, – горячо заверяю. Растоптав уроненную пару минут назад гордость, в два шага пересекаю разделяющее нас пространство и тяну ее на себя. Маруся явно такого не ожидала. Раскрывает рот, будто задыхается. Упирается мне в грудь ладонями. – Я смогу! Когда брыкаться осмеливается, невольно крепче сжимаю. – Пожалуйста, не прикасайся ко мне! Пожалуйста, не надо! Осознаю, что ее голос звучит низко только потому, что дыхания не хватает. Так-то она пытается кричать. Кричать, мать вашу… Меня изнутри словно острыми бритвами прочесывает. – Не делай так… – Ярик, нет! Нет… Мне больно! Эта грязь и мука… Это ощущается физически, понимаешь? Копошится во мне, словно мерзкие черви… – зажмуриваясь, вновь содрогается. – Они меня изнутри жрут… От Машкиных эмоций сам трясусь. С меня семь потов сходит. Но отпустить ее не могу. – Я хочу помочь. Попроси меня! Бл*дь, Маруся, просто попроси меня… – буквально умоляю ее. Голос охрип. Столько всего сам в нем никогда не улавливал. – Я могу. Мы справимся. Пожалуйста, Маруся… Пожалуйста… – Нет, не справимся! Перестань… Ярик, пожалуйста, прекрати! – Это ты прекрати бомбить! Маруся… Бл*дь, мы и так исчезающий вид. – В каком смысле? То, что между нами… Такое ведь мало где встретишь. Верно? – Я тебя люблю, – с мясом и кровью из груди вырываю. Это вам не под влиянием эмоций во время секса ляпнуть. Глаза в глаза, на полном серьезе – совершенно другой уровень. Раздаю, забирай. Забираешь? – Ярик… – Скажи, что у тебя не так? – сначала, будто по привычке, на понт беру. Потом понимаю, что не вернет она то, что мне нужно. И молочу уже в противовес: – Ш-ш-ш, Маруся. Ш-ш-ш… Ничего не говори сейчас. Не говори то, что я не способен пережить. Сейчас я не способен. Я ведь тоже израсходован. Молчим. Долго молчим, с мукой друг другу в глаза всматриваясь. – Думаешь, после всего, через что мы прошли, я могу не ненавидеть себя? – шелестит святоша позже. И снова граблями по самым тонким струнам. Что ж ты за маньячка такая? – То, что ты сейчас чувствуешь, нереально, Маруся. Это шок. Тебе не за что себя ненавидеть. – А тебя? Сердце грудь пробивает. – Не знаю. Ты мне скажи. Несколько томительных секунд свирепо вслушиваюсь в каждый произведенный ею вдох и выдох. – Сейчас я ненавижу себя и тебя, – добивает. Электрическим разрядом через весь костно-мышечный и прямо в душу. Машка отпихивает меня, а я «на измене» ей это позволяю. – Сутки прошли… Мне нужна пауза… Давай постепенно, днем… По паре минут… – Ты серьезно? «…ненавижу себя и тебя…» Почему до такой степени больно? Разве так бывает? Настолько сильно… Наше общее «вместе» сошлось в одну точку, в которой оно либо закончится, либо жирным маркером дальше пойдет. Пора заканчивать? – Я спрашиваю, ты серьезно? Не молчи, бл*дь! Знаю, что не должен орать и давить. Только ничего уже в себе не контролирую. – Ярик… Уходи, пожалуйста, – упорно бреет глубже. – Сейчас… Сейчас я не хочу тебя видеть. А я уже ничего не вижу. Не сразу понимаю, что изображение замыливает жгучая влага в глазах. Откуда она там? Будто песка с размаху швырнули. Черт, я не… Мне не свойственна все эта чувствительность блядская! Но что я, мать вашу, должен сделать, если у меня раздробило душу? «…ненавижу себя и тебя…» «Я не хочу тебя видеть…» – Я понял, – чувствую, что подача из груди идет, вибрирует и прочесывает горло, но голос мне не принадлежит. Скрипучий осадок. Выбросило. |