Онлайн книга «Яма»
|
"Смешно, сука?" — Хочу сменить обстановку, — решительный тон Леськи прорвался в мутные дебри его сознания. Подвесило нехило. Упустил что-что из ее речей, прежде такого бы не случилось. Ему должно быть стыдно. Особенно в свете последних событий. — В Киев поеду, мне в "Home Continental" давно место предлагали. Слава не будет против, и ему работу найдем — специальность у него востребованная. Ты как считаешь? Чуть сжал ее пальцы. — Езжай, конечно. Лицо Леськи прояснилось, будто она крайне нуждалась в его одобрении. В глазах вместе со слезами проступила робкая надежда. — Все… наладится? — Все наладится. Заглянула медсестра, и Сергею минут двадцать пришлось слоняться в коридоре. Из других палат доносились крики, писк и кряхтение младенцев. Только за Леськиной дверью стояла тишина. Как-никак, это угнетало даже каменного Града. Позже, глубокой ночью, когда он бесцельно пялился на открывающийся из окна вид больничного двора, Алеся проснулась и снова долго плакала. Обнять ее не получалось. Ей пока не разрешали подниматься на ноги. Да и опасался он ненароком ей навредить. Сжимал пальцы, гладил по голове. Только слов для нее так и не нашел. *** Мать с отцом потеряли к нему интерес. В доме поселилась угрюмая тишина. Без острой надобности не показывалась даже прислуга. Все затаились по своим углам. Граду не спалось несколько ночей подряд. Сдавшись, вытаскивал из глубины своей холодной души какое-то подобие эмоций и чувств. Сбежавшие дети поют и смеются, Танец заводят, кружат хоровод. Над осью земной белая карусель Завершает дежурный дневной переход. Новая девочка в розовом платье Ищет глазами знакомую стать. Нет, ей не страшно и не тоскливо. Мир незнакомый уж ею любим. За руку девочку берет мальчуган. Веселый и смелый, Он из банды смутьян. В прошлом году они спутали звезды, Долго же Богу их пришлось разбирать. Идут и воркуют, Это для них долгожданная встреча. Схожи у двоицы губы и нос, А еще отцовский светлых кудрей скос. С севера сада пару встречает крайне серьезный школяр. Младшей сестре он дарует три леденца и бирюзовый шар. Дети не плачут И не тоскуют. Некогда детям скучать по Земле. В мире своем они реки рисуют, Травы и косы, молочные горы. Смехом звеня, ставят в небе новые звезды. Лишь с приходом ночным К Богу приходит долгожданный покой. Тихо в раю, Дети все спят. В путах Морфея с каждым младенцем спит мать. *** — Хорошо, что ты спустился. Мы в церковь едем. Сдвинув козырек, Серега глянул отцу в лицо. — У меня дела. — Какие еще дела? — едва не задохнулся негодованием. Недолго же длилось спокойствие. — В семье горе — у него дела! Нужно службу заказать, помолиться. — Я потом, дома помолюсь, — соврал, глядя отцу прямо в глаза. Николай Иванович приложил усилия, чтобы соединить внешний вид Сергея и его слова воедино. Джинсы эти подранные, футболку с черепом и воронами, торчащий набекрень козырек бейсболки, взгляд пустой. Помолится? Он, совершенно точно, и креститься-то не умеет. Да и словарный запас далек от библейского, как Пномпень от Вифлеема! Привык жаргонами да матами изъясняться. — Что ты за ирод, твою ж… — скрипнул зубами. Оглянулся на дверь, убеждаясь, что жена еще не спустилась. — Хоть вид сделай, что тебе не безразлично! Тебя же учили смотреть собеседнику в глаза, отражать реакции, проявлять сопереживания… Ты же лучше меня знаешь, как действовать! Потрудись хоть что-то сделать для матери, — осознал, что не дышит, когда речь из-за недостатка кислорода резко оборвалась. Ослабляя галстук, вдохнул. — И сестры, — добавил хрипло. Вот только направить "ирода" на путь праведный уж целую вечность являлось невыполнимой задачей. — Бать, что угодно, но в церковь не зайду. Меня там выворачивает. — Потому что ты чертяка! — Коля, прекрати немедленно, — подоспела-таки незаметно мать. — Сколько можно оскорблять мальчика? Ну, не хочет, пусть не едет. Не всем комфортно находиться в церкви, и это никакой не приговор! Чертяка… Господи, прости. Думай, что говоришь, Коля! — Я не понимаю, почему ты вечно ему потакаешь? "Мальчику" с его грешками к Богу не помешает! — Коля, мне сейчас совсем не до споров, — информировала категорично. — Чтобы молиться, не обязательно ходить в церковь. — Мыслишь прямо как твой сынок. А я думаю, откуда это у него? — Кроме того, — с нажимом добавила Валентина Алексеевна. — Кто-то должен поехать в Лесину квартиру, там рабочие приедут, чтобы заняться демонтажем мебели. — Отец Давид каждый раз спрашивает, почему Сергей не появляется. Не сбился ли с пути, не загубил ли душу… — продолжал гнуть свою линию отец. — Стыдно в глаза ему смотреть! — Естественно, спрашивает. Ему же обо мне давно донесли твои разлюбезные соседи и друзья, вот он и жаждет подробностей из первых уст, — ухмыльнулся Серега. И правильно он, Николай Иванович, заметил — вид, как у чертяки! — Так я ему и расскажу. Пусть помолится о твоей грешной душе. — Фотографию мою возьми, чтобы наверняка, — подкинул идею отпрыск. — А воду он заряжает? Ты тару приготовил? Будем умываться и чай заваривать. — Освящает! Это тебе не Кашпировский. — Это еще кто? Хотя лучше не рассказывай. Я и без того в аху… крайне удивлен. Крутанувшись на мысках сверкающих темно-коричневых туфель, Николай Иванович дернул лацканы пиджака и принялся застегивать пуговицы. — Где Слава? Который уже час? — Я здесь. Леськин муж резво сбежал со второго этажа. У Сереги возникло подозрение, что он стоял за углом от лестницы и ждал окончания семейного консилиума. — Тогда по коням, — выдал отец машинально затертое и полушутливое выражение. — А ты рабочими займись, — бросил Сереге связку ключей. — И чтобы без глупостей, а то я тебя… Пришлось звонить старику-доценту и переносить встречу. Тот новость воспринял не слишком позитивно. Задобрил его, скинув на карту аванс. После чего старик пообещал закончить первый раздел, из-за которого мать съела ему мозги, к среде. |