Книга Яма, страница 32 – Елена Тодорова

Приподнимая веки, увидел, как Ника состроила раздраженную мину.

— Кому ты веришь? Я наврала.

— Я сразу понял.

— Зачем тогда насмехаешься?

— Потому что ты смешная.

— Я не смешная.

— Смешная.

— Короче… Я вот целый вечер на Ютубе технику смотрела. К сожалению, за три дня научиться невозможно. Даже за два, — прикидывая в уме сроки, серьезно расстроилась.

Тут Град рассмеялся.

— О, спасибо за поддержку, друг! — нахлобучилась Кузя.

— Ну, хочешь, я тебя научу? Хочешь? Не за два дня, конечно. За месяц-два, перекроешь оценку в конце года.

— Сережа! Он же поставит мне в зачетку эту четверку. Даже если перекрою, не хочу! Нет-нет-нет… Надо что-то придумать… И придумать быстро.

— Я могу договориться? Цаплин у тебя?

— Какой "договориться"? — возмутилась Ника еще больше. Казалось, даже испугалась такой возможности. — Так тоже нельзя.

Поставив разнос с чашками и бутербродами на письменный стол, застыла у кровати.

В лице изменилась. Стала вдруг нерешительной и крайне смущенной.

— Сережа… — выдохнула как-то странно.

Подошла совсем близко к кровати. И он онемел, делая лихорадочные предположения, что она пытается сказать или сделать.

— Сереж… — еще один прерывистый вздох.

Уперлась коленом в матрас около его ноги. Наклонилась и стянула с полки какой-то сверток. Взгляд Града неосознанно сместился на ее приоткрытые губы. Сердце разогналось на максимум. Выдох застрял в глотке.

Он все забыл. Все забыл.

Что она говорила. Что он хотел ответить. Все.

Пустота. Вакуум в голове.

— С днем рождения! — звонко пропела Ника. — С днем рождения, Сережа! С днем рождения тебя!

Видел, как ее губы двигались, как растягивались в улыбке, как радостно сверкали глаза… Заморгал, глядя на выставленную перед ним большую плоскую коробку с фиолетовым бантом.

Сел прямо.

— Откуда узнала?

Да, он немного расстроился из-за того, что, как оказалось, она не собиралась делать ему непристойных предложений. И в то же время испытал шок и удовольствие из-за подарка, хотя еще даже не подозревал, что обнаружит в коробке.

— Видела твои водительские права, когда ты оставлял их на вахте вместо студенческого. Только… Думала, ты мне как-то сам сообщишь…

Кузе то ли обидно, то ли снова неловко сделалось.

— Я просто не особо праздную. Предки в субботу пир закатывают. Но мне, честно говоря, nox*p.

Ее глаза чуть расширились, но она оставила его слова без комментариев.

— Я… могу открыть сейчас? — спросил, в замешательстве таращась на неожиданный презент.

— Да, конечно.

Снял крышку.

В груди возникло напряжение, а по спине озноб прошел.

— Ни хр*на себе, — выдохнул тихо.

А Ника захлопала в ладоши.

— Тебе нравится?

— Да.

— Тебе, правда, нравится?

— Да, черт возьми. Но откуда ты узнала?

— От верблюда! — хохотала, словно выиграла в лотерею.

— Откуда?

— Видела сохраненки в твоем профиле на пинтересте.

— У меня нет профиля на пинтересте.

— Шутка-минутка! Я детально изучила все, что было в моем распоряжении. Социальные сети, репосты, музыку… И когда мы говорили по скайпу, отметила, что твоей комнате чего-то не хватает…

Коснулся пальцами помещенного в картонную коробку плаката. Кроме чудовищно- блестящей крупной надписи "С днем рождения, Сережа!" по центру была изображена кинолента с фотографиями вместо кадров: его и Ники поочередно.

"Не слушай шепот тех, кто якобы в курсе! Верь сердцу, доверяй своим чувствам[1]", — под кинолентой.

А ниже, в кармашке из зеленого картона, два концертных билета на "Басту".

— Я на самом деле нервничала, Сереж… Не знала, нормально ли то, что концерт только в январе… Но, подумала, билеты-то я подарю сейчас. Считается, как подарок? Тебе правда нравится?

— Правда, — поймал ее за руку. Глядя в глаза, сжал тонкие нежные пальцы. — Это лучший подарок, который я когда-либо получал.

После этих слов Ника буквально расцвела.

— Давай сделаем настоящее совместное фото.

Не успел ничего ответить, как она присела на краешек кровати между его ног и навела на них камеру телефона. По факту, какого-то интимного физического контакта между ними не случилось. Он сидел дальше, а она держала спину прямой, как струна.

— Готов?

Вздрогнула, когда Сергей подался вперед, прикасаясь грудью к ее спине, но продолжила улыбаться в камеру.

— Готов?

Для Града открылся прекрасный ракурс: ее пухлые розовые губы, тонкая шея, округлые полушария в вырезе футболки.

Зачастила вспышка.

— Сережа, посмотри в камеру.

Повернул лицо.

— Улыбнись.

Попробовал. Получилось. Ника же кривлялась и так, и эдак: прищуривалась, выпячивала губы, улыбалась, подмигивала, строила глазки, высовывала язык.

Сереге казалось, будто время, как в замедленной киносъемке, притормаживает. Словно бы вспышка его действительно на миллисекунды останавливала.

Грудная клетка же, напротив, выбиваясь из этих временных рамок, быстро и резко поднималась и опускалась. Ребра распирало, будто сердце, вопреки своим анатомическим способностям, увеличивалось в размерах. В голове гудело, ко мало что получалось вычленить.

Девочка-ангел, девочка-спесь,

Солнечный луч на темную тень.

Прорезь рассвета -

Распят маньяк.

Девочка-гвоздь, девочка-смерть.

Сорок седьмая…

Ты — сорок седьмая из моей ДНК[2].

Град так долго самому себе сопротивлялся, не желая писать о своей Плюшке. Это же так убого — сочинять стихи о девушке! Дай себе волю, дойдешь и до декламации!

Кузя — хорошая. Она — самая лучшая. Но…

Но, нет.

Пока Ника продолжала позировать, уперся руками в черный джинс на своих бедрах. Отстранился, прерывая физический контакт.

Как вдруг она повернулась.

— Можно?

Поднял взгляд от губ девушки к ее глазам. Она указывала на его бейсболку.

— Можно мне? На пару кадров.

Никому не позволял такого панибратства, даже Карпу. Но это же Плюшка… Она, нахр*н, все перевернула.