Онлайн книга «Притяжение страха»
— Что ж… Вам подходит это имя. Вот уж, благодарим. Она чуть не рассмеялась. Он сказал это так, будто обладал исключительным правом определять, какое имя ей подходит, а какое — нет! Было идиотское ощущение, что, поразмыслив, он милостиво разрешил ей называться Юлией. — Вы здесь… на экскурсии? — О, нет, что вы! Дон Карлос рассмеялся так искренно, что она мгновенно осознала, какую ляпнула глупость. Он вдруг легко вспрыгнул на лодку рядом с ней. От этого стремительного движения открытую спину овеяло холодным ветром. И теперь она чувствовала, как кожу щекочет шелковый рукав его рубашки. — У меня дом под Барселоной, — сообщил он, сидя у нее за спиной. — А-а…! — Но мне нравится проводить в этом городке пару месяцев в году… Тем более у меня тут друзья. — Да. Я видела. Она вспомнила умопомрачительного юношу с его не менее потрясающей подругой. В ее сознании они так и остались существами из другого мира. И, выходит, не зря. Теперь это совершенно ясно. Созданиями высшего порядка. Впрочем, как и он. — Я тоже видел вас. — И даже фотографировали! — Кстати… Вам понравились снимки? Юлия не видит его. Но знает, что он повернул к ней лицо. Легкие завитки волос на шее двигаются от его дыхания. А ее собственное дыхание мгновенно меняет ритм. Черт. Начинает не на шутку бесить то, как сильно он ее смущает. — Больше понравилось то, как они попали в мой номер. Он хохочет у нее за спиной. Завитки на шее разлетаются в стороны, вызывая мурашки на коже и слабость в ладонях. И это бесит ее еще больше. — Это очень просто, — радостно объясняет он, — я подкупил горничную. Дал ей десять евро, а она взяла у меня конверт. Вот и все. — Десять евро… — медленно повторяет Юлия, — а если бы вы захотели, чтобы она положила мне на постель бомбу — это тоже, стоило бы десять евро? — Бомбу? Он немного удивлен, это слышно по голосу. Видимо, не думал о таком варианте. И то, слава богу. — Ну, в общем, да… Наверное! — кажется, эта мысль его веселит. Юлия резко поворачивается к нему. Сквозь белое облако у нее на голове просвечивает тусклый серебряный свет луны, так и не нашедшей сил прорваться сквозь слой облаков над морем. Ни веснушек, ни малиновых губ, ни нервного румянца на скулах ему почти не видно. Зато видны глаза без тени веселья в темных зрачках. — А как вы узнали, где я живу? Тоже посерьезнев вдруг, он отвечает, четко проговаривая каждое слово. — У меня, в этом городе, много знакомых… Мне достаточно было спросить, в каком номере, какого отеля остановилась красивая девушка с рваным крылом на левой лопатке. Он опустил насмешливый взгляд на ее татуировку. Юлия отвернулась. Маленькие равнодушные волны снова шептали ей что-то не особенно обнадеживающее. — Юлия… — позвал он, — о чем вы думаете? — Так… — Так вам понравились снимки? Она припомнила свой беззащитный вид на фотографиях. Восхищенные детские глаза, смотрящие в его камеру. Страх и волнение, испытанные в номере. И, главное — бестолковую прогулку, которая, по сути, вылилась в безуспешные поиски его. Того, кто сидел теперь рядом, позволяя себе дразнить ее. — Не то слово, — процедила она. — Неужели — нет?! Если так — я безутешен. Ведь это был комплимент… Может, она такая злая, потому что сигарет нет? А он, разумеется, не курит. — У вас такое хобби — фотографировать туристов? Все стараются сделать красивые пейзажи, а вы — портреты? — Не совсем. Он соскользнул с лодки. — Так значит, портрет все-таки — красивый? Не дождавшись ответа, он отошел на пару шагов. И повернулся к Юлии, протягивая ей руку. — Давайте пройдемся. Песок такой приятный. Его волосы, сейчас совершенно серебряные — единственный светлый блик на фоне темного силуэта. Юлия, с трудом разгибая затекшие ноги, подходит к нему. Делает вид, что не замечает его раскрытой ладони. И Карлосу приходится опустить руку. — Так все-таки — зачем было фотографировать, именно меня? Они тихо идут по пляжу недалеко от кружевной кромки прибоя, оставляя позади таинственно мерцающий в ночной подсветке замок. — Ну, это очевидно, — говорит он, — вы мне очень понравились и… — И — что? — Ничего. Мне стало интересно с вами познакомиться. К тому же… — К тому же — что? Он останавливается, и ей приходится остановиться тоже. И снова приходится увидеть его глаза, сейчас затемненные полумраком. — Мне показалось, вам грустно. Он произнес это так просто, что Юлия растерялась. — Было так заметно? — она попыталась говорить ему в тон. — Поверьте… Неужели сочувствие заставило красивый рот Карлоса дернуться, сотворив на лице нечто вроде печальной улыбки? — Поверьте, я знаю, что такое одиночество. Знаю очень хорошо. Это не шутка! Юлия отчетливо слышит жалость в бархатном голосе. Вот только этого не хватало. — Тогда вы, конечно, знаете, что иногда оно может быть желанным. Некоторые специально уезжают для того, чтобы… — О, да, да, разумеется! И даже чаще всего так и есть, — он даже перебил ее, — если человек в глубине души не хочет быть один — он никогда не будет один. Что так зацепило ее в этой фразе, заставив надолго задержаться взглядом на его шее, ровно-смуглой в расстегнутом вороте рубашки? Его вид? Тон? Или — сами слова? На что он намекал? Получается — она хочет быть одна?! — Мне подумалось, пока я здесь — а я, как уже говорил, здесь все и всех знаю, я мог бы скрасить ваш отдых. Но если это лишнее, — бархатный голос неуловимо задрожал, отозвавшись вибрацией в спине и в сердце, — если я нарушаю желанное уединение, то… — Нет-нет! Черт. Слишком поспешно она это произнесла. И пожалела об этом. И закусила губу. — То есть, я хотела сказать… — Юлия запнулась. Нет, ну, понятно, конечно, что ты — хозяин мира. Но нельзя же вот так! Он смотрит излишне откровенно прямо в упор на ее грудь под обтягивающим топом. С другой стороны — не придерешься. Для того она и оделась именно так. Только вот… он постоянно разглядывает ее, словно она какое-то редкое животное в зоопарке — как та огромная горилла-альбинос, символ Барселоны. Или просто привык на всех так пялиться? — Вы уже осматривали наш замок? — Нет. Только собиралась. |