Онлайн книга «Притяжение страха»
— …потом у них родился отец Антонио, который тоже женился… Все это время Антонио смотрел на нее так, будто всерьез ждал какой-то реакции на повествование о своей генеалогии. От чая и внимания он чуть порозовел, но все еще был очень слаб и разбит. — Потом… — начал Хуан. — Потом у них родился Антонио, — перебила Юлия, — я поняла. Это все? — Нет, — Хуан медленно помотал головой, — нет. Это не все, — тон у него стал такой, что она невольно понизила голос до шепота. — Что же еще? — Прабабушка вашего друга бежала в Россию, чтобы спасти не только себя. Она должна была сохранить от злых… от злых сил… тайну. — Тайну… — без всякого выражения повторила Юлия, — от злых сил. Ага. Какую тайну? — Тайну проклятия Гауди, — ничуть не смутившись, кивнул Хуан, — она передавалась из поколения в поколение и приносила семье ужасные несчастья. Отец вашего друга, сделал целью своей жизни уничтожить чертежи… Все, и даже Хуанита, буквально превратились в слух и не дышали. Причем, кажется, все они понимали, о чем тут идет речь. Все, кроме Юлии. — Он долго и тщательно разрабатывал план проникновения в SAGRADA FAMILIA, и в один несчастный день все было готово… Он трагически погиб, так и не сумев их уничтожить. До этого, всю жизнь подвергался преследованиям, и несчастья сыпались на его голову и головы его близких постоянно. Как теперь, они сыплются на голову вашего друга. — Понятно, — выговорила Юлия, — его зовут Антонио. — Еще он просит вам сказать, что его мать умерла от потери крови, потому что была… Она была… — Хуан замолчал, и почему-то беспомощно повернулся в сторону Мигеля и Моники. Сеньор Мигель решительно встал. Открыл нижние дверцы темного деревянного буфета. Шумно и долго рылся в его недрах, после чего распрямился и поставил на середину стола литровую бутылку водки. Ту самую, которую Юлия вручила ему в первый день своего здесь пребывания. Сейчас казалось, что это было ужасно давно — чуть ли не в прошлой жизни. Сеньор Мигель молча, разлил водку по узким рюмкам для портвейна. Про закуску он и не думал. Только, когда все выпили — кто по глотку, а кто и, как Юлия, залпом, — он сделал знак Хуану продолжать. — Мать Антонио была донором вампиров, — сказал тот с каким-то даже облегчением. Юлия жестоко поперхнулась. Горькая, едкая жидкость попала в нос, прошла не в то горло, и слезы, так долго сдерживаемые, все-таки выступили на глазах. — Кем-кем она была?! — Донором… — Ясно, — кивнула Юлия. И допила то, что оставалось в рюмке. После этого, стало немного легче. По крайней мере, ей пришла в голову здравая мысль. Нужно не задавать вопросов и со всем соглашаться, без удивления и возражений. Ведь так, кажется, ведут себя с ненормальными? — Его любимая девушка… При этих словах Юлия впервые за время этого бреда внимательно посмотрела на Антонио. В его глазах цвета горячего кофе, устремленных на нее, светилась не поддающаяся объяснению надежда. — …ее насильно подсадили на героин. А потом ее нашли… кх-м… нашли умершей от передозировки… Антонио плакал. По-настоящему. Крупная тяжелая слеза, за ней другая и третья текли по его щеке медленной дорожкой. Лицо при этом не двигалось, а глаза в красной сетке лопнувших сосудов заполняла все та же надежда. И это было самое жуткое. — Теперь они преследуют его… — Кто — они? — пришлось все-таки задать вопрос. — Он не знает. Думает, что это сатанисты или что-то вроде того… их сейчас много. Эти люди, которых вы видели, когда… — У Хуана расширились и без того круглые глаза, — когда были ночью на Арене корриды… При этих словах Моника страдальчески закатила глаза к потолку. Сеньор Мигель обалдело открыл рот. А Хуанита радостно улыбнулась. — В тот день он хотел умереть, — продолжал Хуан. Юлия напряглась, вспомнив тот вечер. И, правда, было что-то необычное во всем этом… теперь она начинала понимать его странное поведение и отрешенный взгляд, и выпавший из кармана шприц… но все-таки это казалось бредом. Особенно то, что сказал Хуан дальше. После того, как она заставила Антонио, которого трясло все сильнее, выпить залпом полную рюмку смирновки. — Еще он говорит, что когда вы, сеньорита Юлия, спасли его от этих людей… от этих… сектантов… Все посмотрели на Юлию с уважением и страхом. Она бы рассмеялась, если бы так не драло горло. — …тогда он подумал, что это знак. И решил не отдавать чертежи… — Да какие еще чертежи-то?! — не выдержала Юлия и, конечно, снова закашлялась. — Чертежи собора. Настоящие чертежи Гауди, которые, как всегда считалось, были уничтожены при пожаре в его квартире. Только по ним можно восстановить собор в том виде, в котором его задумывал гений. В мельчайших деталях. Не искажая первоначального замысла. — Но почему же их не отдать, в конце концов — раз они так просят? — Существует гипотеза, — терпеливо объяснял Хуан, прекрасно видя, что она не в себе, — что когда Собор Святого Семейства будет полностью достроен по истинным чертежам Гауди, настанет конец света. Опс. А ведь нечто подобное она уже, вроде бы, слышала — совсем недавно. Неужели… Нет, не может такого быть. Юлия с упованием, что все это сейчас окажется просто неудавшейся шуткой, взглянула на Хуана. — А почему, они сами их не заберут, эти чертежи? — Смысл проклятия в том, что потомок Гауди сам, по собственной воле и понимая, что он делает, должен отдать их. Имея целью, именно воссоздание собора и все, что за этим последует. Круг замкнулся. Незаметно наступил вечер, и ветерок из открытого окна постепенно сделался прохладным. Юлия зябко поежилась. Ее странное предчувствие там, у стен SAGRADA FAMILIA, и ночные мысли, и готы… и даже встреча с доном Карлосом, хоть он и не имеет к этому прямого отношения, — все не случайно?! — С тех пор он и вы, сеньорита Юлия, в огромной опасности. И поэтому вчера, он чуть не сошел с ума, думая, что с вами что-то случилось… Случилось? Это уж точно. Случилось переесть, перепить и обкуриться чересчур крепкого табаку. А потом вытошнить все это по дороге в номер дешевого отеля, куда она вожделела затащить почти незнакомого мужчину. — И еще он говорит… — Хуан замялся, но Антонио посмотрел на него требовательно, — он говорит, что вы — его ангел. Юлия вскинула глаза на лежащего Антонио. Который, поймав ее взгляд, расцвел усталой, но совершенно счастливой, мальчишеской улыбкой. От которой совесть вгрызлась в душу Юлии острыми, как у хорька, зубами. Вот только этого не хватало. Ко всему остальному. — Все? — с огромным трудом прохрипела Юлия, у которой голос вдруг пропал совсем. |