Книга Враг навсегда, страница 15 – Роза Ветрова

Какой рай меня ждет! Я пойду в школу! Боже, даже не верится!

Я готова была зареветь и одновременно заплясать от счастья. Расцеловать своего благодетеля.

Мать принялась активно кланяться, чуть ли не расшибая лоб об свои побитые худые коленки.

— Благодарствую, мистер Торнхилл! Вы наш спаситель! Не знаю, как мне отблагодарить вас…

Она легонько пнула меня в ногу, глазами указывая поклониться. Я принялась старательно повторять за ней.

— Это лишнее. Перестаньте. Считайте это моей причудой, не переживайте. Ну что, всем все ясно?

Отпрыски Торнхиллов вяло ответили ему и слиняли в патио. Разговаривать дальше было не о чем, поэтому мы сразу же приступили к работе. Но я тогда очень обрадовалась присутствию детей в доме. Искренне верила, что мы с ними подружимся. Ну разве могли такие ангелочки обидеть меня?

Во время работы я не уставала изумляться роскоши. Жили они очень богато. Дорогая мебель, к которой даже страшно прикоснуться, фарфоровые тонкие тарелки, с которых они обедали. Мраморная лестница с ажурными перилами, хрустальная люстра с позолотой.

Это все не казалось вычурным, нет. Наоборот, с настежь открытыми дверями от пола до потолка и развевающимися от легкого ветерка белыми прозрачными занавесками все это смотрелось как кадры из какого-то фильма. У Торнхиллов был потрясающий дом и хороший вкус. Они знали толк в красивых и дорогих вещах.

Полгода пролетели незаметно. Я начала сносно понимать речь и даже что-то отвечать. Но с Алексом и Грэйс я так и не подружилась. С сыном Торнхиллов я начала ходить в первый класс и очень надеялась на его поддержку, но он всегда пулей выскакивал из автобуса и всячески игнорировал меня. К тому же, в классе появился еще один новенький, Джексон Феллроуз. Они очень крепко сдружились, даже после школы постоянно тусовались вместе. Впрочем, как и их родители.

В Джорджтауне было что-то вроде сообщества экспатов из Великобритании, они все друг друга знали. А уж сопоставимые доходы и вовсе сблизили. И Торнхиллы, и Феллроузы прилично инвестировали в недвижимость на Каймановых островах. Эта оффшорная зона с привлекательными налогами познакомила массу нужных и интересных друг другу людей.

Что тут говорить, я так и осталась одиночкой. В классе со мной никто не дружил.

Волосы, слава Богу, быстро отросли, от проплешин ничего не осталось. Без всякой живности, благодаря хорошему питанию и уходу, они вновь стали густыми и блестящими, хоть пока и не длинными. Черные кудри падали чуть ниже плеч. Мистер Торнхилл восхищался их цветом. Как вороново крыло, сказал он. Мне понравилось сравнение.

Однажды, вытирая пыль в одном из залов, я услышала музыку. Дверь в одной из комнат была приоткрыта, и я прислонилась к образовавшейся щели, с любопытством заглянув внутрь. Под классическую мелодию в центре зеркальной комнаты, с перилами по периметру, танцевала Грэйс. На ней была розовая воздушная юбка, на ногах странные чешки. Позже я выяснила, что это пуанты для балета.

С ней занимался репетитор, махал тонкой тростью и показывал пируэты, которые она затем выполняла.

Мне так понравилось, что я стала повторять за ними. На мне были бесшумные балетки, и у меня с легкостью все получалось. Раз, поворот. Два, прыжок…

Фартучек взмывал вверх вместе с юбкой, а я вдруг ощутила себя невесомым перышком.

Так бы и танцевала, наслаждаясь музыкой, но дверь неожиданно распахнулась. На красивом лице Грэйс мелькнуло недовольное выражение.

— Я не разрешаю тебе танцевать!

Я слегка опешила.

— Почему? Я же не мешаю…

— Занимайся работой!

— Я уже все сделала, — я показала ей влажную тряпку. — Все чистенько, Грэйс.

— Называй меня мисс Торнхилл! — прозвенел ее голос.

— Хорошо, мисс Торнхилл, — немного растерявшись, я потупилась.

Все же она была старше. И моей хозяйкой, как ни крути.

— Больше не танцуй!

— Но я же никому не мешаю, — я опять за свое. Никак не понимала, что ей не понравилось.

— Это что же получается?! — разозлилась девочка. В серо-голубых глазах вспыхнул гнев. — Я плачу за уроки балета, а учиться будешь еще и ты? Я не разрешаю!

Она капризно топнула ногой. Учитель танцев поспешил ей на выручку, шикнув на меня и прогнав из зала взмахом руки.

— Иди, иди. Не мешай.

Меня это сильно задело. Какая ей разница, если ее занятия уже оплачены и она танцует в той зеркальной комнате, а я всего лишь за дверью?

Очень скоро я узнала, что наш ангелок на самом деле им не являлась. Только на глазах у родителей она невинно хлопала глазками, прилежно училась и хорошо себя вела. Когда мы были с ней наедине, она превращалась в самую настоящую фурию.

Она не рукоприкладствовала, нет. Но метко обижала словами и действиями.

Когда мистер Торнхилл попросил ее перебрать свою одежду, чтобы отдать ненужную мне, она изрезала ее ножницами, превратив в лохмотья.

То же самое происходило и с игрушками, и с книгами.

Едва хозяин дома стал ругать ее, как миссис Торнхилл встала на ее защиту.

— С ума сошел! Какую-то оборванку ставишь выше своей дочери! Это немыслимо! — воскликнула она.

— Но Лора, ее поступок крайне отвратительный! — возмутился глава семейства.

— Да что ты? Просто она протестует, это выражение ее эмоций. Не всем нравится, что ты тащишь в дом кого попало, знаешь ли!

— Лора!

— Дэвид!

Пока они ругались, Грэйс довольно улыбалась, глядя на меня из-за спины своей матери.

Иногда случалось, что ребята были вынуждены принять меня в свою компанию. Обычно это происходило, когда в доме Торнхиллов был праздник. Тогда к ним съезжались все семейства со своими детьми.

— Возьмите Диану с собой, нечего ей в бунгало прятаться, — беспрекословным тоном заявлял мистер Торнхилл, и его дети не смели ему отказать.

Так вскоре я познакомилась и с Эмили Эванс, которая потом тоже переедет в Англию вслед за своим любимым, устроив своим предкам настоящий скандал.

В один из таких праздников, вечером на Рождество, мы сидели с ребятами в патио у бассейна. В тропиках праздник не ощущался совсем, даже искусственная наряженная елка не вызывала никаких чувств. Алекс, к тому же, сказал, что этот праздник мы с матерью должны праздновать в другую дату. Что мы ортодоксальные христиане, для нас Рождество наступает седьмого января.

К религии и, тем более, к разнице в ней я относилась равнодушно. Никак. Никто меня с детства ничему не учил, и ничего в мою голову не вкладывал.

Я вообще многому училась у окружающих людей, а не у родной матери. Как она получила эту работу, так ей совсем стало не до меня. Но мне многое втолковывал мистер Торнхилл, Алекс (потом, когда мы уже немного подружились) и некоторые из прислуги в доме. Например, я могла часами доставать садовника Диего, расспрашивая о чем-нибудь. Старый кубинец был, не сказать, что шибко умным, но часто говорил мне мудрые вещи, которые я пыталась запомнить.