Книга Любовь с чистого листа, страница 50 – Кейт Клейборн

— Си, — говорю я с дивана. — Эй, с возвращением.

Она даже не заметила мое приветствие, просто стоит, вперившись взглядом в Ларк. Быстро оглядывает гостиную, будто ищет, где тут переносная палатка. Это странновато выглядит, но я ее понимаю. У меня-то был шанс подготовиться к встрече с Ларк.

— Это Ларк Таннен-Фишер, — зачем-то добавляю я. — Она…

— Принцесса Фредди, — заканчивает за меня Сибби, и это… ну, совершенно не то, что я хотела сказать.

Ларк моргает.

— В смысле, — продолжает Сибби, — это был наш любимый фильм.

Я в удивлении смотрю на Сибби. Мы уже давно не называли ничего «нашим любимым»… Хотя она наверняка все еще не совсем осознает, что говорит.

— Ну, — говорит Ларк, вставая и разглаживая рубашку (черную). Теперь она выглядит так, будто на нее направили камеру. — Спасибо вам большое.

— Ларк, это Сибби, моя…

— Сибил, — поправляет она меня, бросая свой чемоданчик и ступая навстречу Ларк с вытянутой рукой. Они жмут руки: Сибби широко улыбается, а Ларк стоит и все еще делает вид, будто перед ней камера. Такое ощущение, что она вот-вот скажет, от какого дизайнера ее сегодняшний наряд или «как она просто счастлива быть среди номинантов».

Мне неловко за Ларк и очень жаль Сибби, потому что когда шок спадет, она тут же разозлится на себя за то, что назвала Ларк принцессой Фредди. И ее точно не порадует вид стрелочки на левом веке. Она будет думать, как хотела бы в этот момент оказаться в чистой футболке.

— Я работаю над проектом для Ларк, — говорю я, кладя конец этому, кажется, тысячелетнему молчанию. — Она недавно в городе.

— Ой. Как здорово. Наша Мэг лучше всех.

«Наша Мэг»? Она уже дважды произнесла «наш» за пару минут, а «наша Мэг» вообще смысла не имеет, если только Сибил не «наше величество» королева страны под названием Саркастия, потому что это вообще не комплимент, судя по тону.

— Это верно, — говорит Ларк, и, кажется, она тоже уловила тон, потому что мельком посмотрела на меня. — Приятно с вами познакомиться.

— Да, мне тоже, — отвечает Сибби, внезапно приняв равнодушный, незаинтересованный вид. — Добро пожаловать в город.

— Спасибо, — так же холодно отвечает Ларк и поворачивается ко мне. — Мэг, я позвоню, хорошо?

— Да! — восклицаю я, пробираясь вперед и ведя ее к двери через брошенный багаж Сибби. Прощаясь с Ларк, я спиной чувствую, как Сибби маячит там живой тенью. И пусть мы месяцами живем в квартире номер неловкость, в этот раз она не станет играть отстраненную вежливость, будто все в порядке.

Я разворачиваюсь, она стоит со скрещенными на груди руками, склонив голову набок, щеки пылают.

— Значит, принцесса Фредди, — спрашивает она тем же вызывающим тоном.

Это так бесит, что мне хочется поправить ее, сказать: «Ее зовут Ларк», — но я просто пожимаю плечами.

— Да, недавно начала этот проект.

— Я типа поверить не могу, что ты ничего мне об этом не сказала.

Я инстинктивно открываю рот, чтобы извиниться, взять всю вину на себя или, по крайней мере, избавить ее от ответственности. Можно сказать: «Я была так занята» или: «Она очень переживает за конфиденциальность».

Однако я сжимаю губы и вспоминаю, что именно этой возможности и ждала всю неделю. Сама ситуация, конечно, не совсем то, к чему я готовилась, но сделать это придется, и сейчас, возможно, самый подходящий момент. Даже несмотря на ее поведение сейчас, я знаю, каково ей. Ей стыдно и больно, но она все еще моя лучшая подруга.

Я должна все исправить.

— В последнее время тебя сложно застать, чтобы поговорить, — говорю я.

Она глазеет на меня.

— Ты могла отправить сообщение.

Кажется, говор Саркастии заразен, потому что мне сразу же хочется ответить: «Ты привыкла решать проблемы сообщениями, но не я». Однако я делаю вдох и стараюсь успокоить вполне ожидаемое урчание в животе.

— Я не хочу общаться с тобой одними сообщениями, — говорю я.

Повисает долгое молчание, Сибби просто смотрит на меня, будто стараясь понять, стоит ли вступать в выяснение отношений.

У меня разбивается сердце, когда вместо ответа она только пожимает плечами, опустив руки, и подходит к сумкам.

— Думаю, мы обе были довольно заняты.

Я делаю шаг вперед, к ее чемодану.

Потому что она того стоит, для меня.

— Си, не надо. Давай наконец поговорим.

Она встает, снова скрещивая руки, но я-то знаю: она удивлена.

— Слушай, я знаю, что у нас все стало как-то странно из-за моего переезда.

— У нас все не из-за этого странно. Все было странно месяцами. И я больше не хочу притворяться, что все нормально.

Ее лицо смягчается, взгляд падает на наш обшарпанный пол.

— Это, наверное… ну, знаешь, как бывает, когда у тебя новые отношения. Мы с Элайджей…

— Элайджа тут ни при чем. Это началось до него, и ты это знаешь.

Мягкость пропадает с ее лица. Она вздергивает подбородок.

— Мэг, не раздувай из мухи слона. Я изменилась, ты изменилась. Такое случается.

«Знаешь, как бывает»? «Такое случается»? Как будто она меня учит дружбе. А конкретно, нашей дружбе. Однажды я держала волосы этой женщине, когда ее вырвало от винного напитка на выпускном. Я ползала на коленях в метро на Юнион-сквер, ища ее любимые серьги, хотя они стоили всего пятнадцать долларов. Я возненавидела каждого, кто хоть раз причинил ей зло. Я знаю, что такое дружба.

И я не раздуваю из мухи слона.

— С нами не случается, — произношу я в гордости от того, насколько спокойно с ней общаюсь. — Я хочу знать, что изменилось. Почему ты больше не хочешь проводить со мной время. Почему перестала рассказывать о своих делах. Почему постоянно уходишь от разговора.

— Все наладится, когда перееду, ладно?

В замешательстве я хмурю бровь.

— Каким образом наладится? Как, по-твоему, мы станем больше времени проводить вместе?

Она раздраженно выдыхает.

— Просто забудь, ладно?

Я такое уже слышала. От родителей, особенно в последний год жизни с ними. От себя — каждый раз, как хотела избежать тяжелого разговора. «Просто забудь, Мэг»… часть меня хочет повиноваться.

Но я изменилась. Я больше не только защищаю себя. Я давлю, я тренируюсь. Я остаюсь.

— Нет, не могу.

Долгие секунды мне кажется, что она не ответит. Просто развернется и уйдет в свою заставленную комнату. В таком случае мне придется просто принять это. Я не могу принудить ее говорить со мной, спорить со мной. Зато буду знать, что хотя бы пыталась.