Книга Первый. Бывший. Единственный, страница 54 – Татия Суботина

Поцелуем Грабовский не ограничился, и я позволила ему увести меня в страну наслаждения, древнего как сам мир. Хотела забыться. Хотела вновь почувствовать себя желанной. Хотела заменить боль от предательства другими чувствами.

Получилось ли?

Женя был отличным любовником: чутким, внимательным, страстным. Только этого оказалось мало, чтобы стереть из памяти Дубравина.

Нет-нет, и его образ всплывал у меня перед глазами.

Я была с другим мужчиной, а думала все равно о муже. Оттого и дико злилась на себя, но отдавалась Грабовскому с таким пылом, будто в последний раз.

Мы не спали всю ночь.

Наутро я была уставшей, физически и эмоционально вымотанной. Если такие марафоны с Кешей будто бы заряжали меня энергией, то ночь с Грабовским, наоборот, опустошила. Клин клином никак не хотел выбиваться, а ведь я старалась!

Дубравин был всюду: в моих мыслях, тупой болью в груди, на дне моих же глаз в отражении зеркала.

Я едва заставила себя прекратить истерить. Ничего не произошло ведь…

–  Я просто живу дальше, – сказала вслух, но убедительных ноток все равно не хватало.

Когда я вернулась из ванной комнаты в спальню, Грабовский уже ждал меня. Кровать была застелена, а на тумбочке стоял поднос с едой. По комнате плыл соблазнительный запах вкусностей.

– Плакала? – спросил Женя, едва взглянув на меня. –  Только не говори, что ты жалеешь о случившемся.

Оказывается, у него тонко получалось меня чувствовать. Или читать.

Я всегда знала, что все мои эмоции написаны на лице – не скрыть.

– Не скажу.

– Это было бы слишком банально после крышесносной ночи – получить «прости, это ошибка, милый» и далее по тексту, – хмыкнул он.

Вот вроде и выдерживал шуточный тон, а глаза оставались серьезными. Впились в меня черными омутами и всю душу выворачивали.

– Обычно это мужская реплика, – попыталась уйти от скользкой темы я. – Ты зря мне ее приписываешь.

– Обычно – да, – хмуро выдал Грабовский. – Только и ты, как я уже понял, далека от обычности. Не так ли, Вася?

– Так.

– Тогда скажи мне, что я сделал не так? – приблизился он.

– Ты здесь ни при чем.

– Ни при чем? – не поверил мой случайный любовник.

– Да, просто я неправильная женщина.

Он положил ладони на мои щеки и заставил смотреть прямо ему в глаза. Хотя сейчас больше всего мне хотелось поскорее исчезнуть.

– Я не знаю, каким мерилом ты себя меряешь, Вася, но перестань. Я не собираюсь отпускать тебя в таком раздрае и готов взять реванш, чтобы убедить тебя, как мы отлично друг с другом совпали. Очень даже.

Вместо того чтобы что-то ответить на такое, я расплакалась. А потом рассказала ему обо всем, что меня мучило.

– Твой муж – идиот, – постановил Грабовский, стоило мне завершить рассказ. – Понять не могу, как можно променять такую женщину на кого-то?

– Легко, – пожала плечами я.

– Вдвойне идиот, но это мне даже на руку.

– На руку?

– Конечно, – улыбнулся Женя. – Ведь ты сейчас со мной, а не с ним. И отказываться от такого подарка судьбы я не собираюсь.

Он запечатлел мой рот горячим поцелуем и…

Завтрак нам пришлось подогревать, потому что увлеклись друг другом.

Собрались и выехали из дома мы после обеда, Грабовский настоял меня подвезти и в машине…

– Так у тебя, говоришь, и видео измены мужа имеется?

– Это не то, о чем я бы предпочла разговаривать, – скривилась я, зыркнув на водителя.

На этот раз за рулем был не Костя, а незнакомый мне мужчина. Я сразу ощутила разницу между обычным наемным работников и племянником хозяина, последний в наглости берегов не видел. А этот крутил баранку, был сосредоточен на дороге и помалкивал в тряпочку, точно глухонемой.

– В нашем мире любое оружие пригодится, а у тебя все козыри на руках, – пожал плечами он. – С ними ты в два счета потопишь карьеру мужа и его вместе с ней.

– Кто сказал, что я собираюсь это делать?

Грабовский нахмурился.

– Только не говори, что ты из тех, кто любит подставлять другую щеку.

– Я из тех, кто не подличает, – поджала губы я.

– То есть ответить обидчику, чтобы неповадно было, по-твоему, подлость? – уточнил мужчина, склонив голову набок.

Сейчас он смотрел на меня, словно на диковинную зверушку, следил за реакцией и явно пытался предугадать дальнейшее поведение.

Сказать, что такая манера была мне неприятной, – это ничего не сказать. Я даже передернулась. Правда, это выражение быстро исчезло из глаз Грабовского, так что я могла спустить все на «показалось».

– А зачем мне включать «училку-лечилку», рвать себе душу и всячески стараться проучить кого-то только ради того, чтобы ему, видите ли, неповадно было? – вспыхнула я. – Ты что-то путаешь, Женя, я никогда не примеряла на себя роль народной мстительницы и не собираюсь это делать. Мне это просто неинтересно.

Грабовский выгнул брови.

Похоже, моя позиция в этом вопросе не оставила его равнодушным, смогла удивить.

– Ты хоть помнишь, как именно поступил с тобой муж?

– Прекрасно помню, – скрипнула зубами я.

«И наверняка не скоро еще забуду, – добавила про себя. – Если вообще когда-то смогу забыть»

– Тогда зачем его защищаешь? – недоумевал и, похоже, даже злился Грабовский.

– Мне жаль, что ты не понимаешь очевидного, Женя, – покачала головой я. – В первую очередь я защищаю себя, не Дубравина. Нельзя кого-то окунуть в грязь и самой не запачкаться при этом.

– Ты думаешь, я не способен тебя защитить? – прищурился Грабовский. – Ты еще плохо меня знаешь, Вася. Тебе ничего не угрожает рядом со мной.

– Я совсем тебя не знаю, если быть честной, – сказала я. – Как и ты меня.

– Это вопрос времени, – не растерялся с ответом мужчина. – Я готов двигаться навстречу, если готова ты. Ты готова, Василиса?

«Нет!» – вопило все внутри меня, противилось тому, куда повернул наш случайный разговор. Даже пальцы на ногах словно свело болезненной судорогой. И дыхание в груди сперло, а спина неприятно взмокла.

– А мы должны куда-то двигаться? Что-то не припоминаю, чтобы мне озвучивали подобные условия, – попыталась держать лицо я. – На данный момент времени я готова двигаться только к дому по указанному адресу, а потом на работу.

– Уходишь от ответа? – хмыкнул Грабовский. – Ловко.

– А ты слишком спешишь, и утро, как говорится, перестает быть томным.