Книга Леди на одну ночь, страница 5 – Ольга Олейник

Новый кавалер, одетый в костюм мушкетера, был высок, статен, и голос у него был приятным, бархатистым.

Первый поклонник попытался проявить недовольство, но «мушкетер» подхватил его под руку и довел до дивана в углу зала.

— Вот, посидите пока здесь. Не сомневаюсь, мадемуазель отдаст вам первый же свободный танец.

Он вернулся к ней с улыбкой на лице и галантно протянул руку.

— Простите, что вмешался, но мне показалось, вы нуждаетесь в помощи.

Она едва нашла в себе смелость, чтобы выдохнуть:

— Благодарю!

Улыбка «мушкетера» стала еще шире.

— Надеюсь, мой поступок достоин хотя бы одного тура вальса.

Она робко улыбнулась в ответ и вложила в его руку дрожащую свою.

6. Первое чувство

Он танцевал так легко и непринужденно, что она чувствовала себя неумелой деревенщиной. Она ни разу не ошиблась в движениях, но всё время боялась это сделать.

Когда танец закончился, она испытала одновременно и облегчение, и страх. Сейчас «мушкетер» отведет ее на то место, с которого забрал, и она снова останется одна, в окружении незнакомых и не всегда добрых людей. Странно, но его она уже считала почти знакомым.

И даже это «почти» исчезло в следующее же мгновение.

— Прости, я не знаю, как принято знакомиться здесь на балах — я только неделю в вашем городе. Но надеюсь, вы простите мне мою дерзость, если я назову свое имя сам, без посредников, и в ответ спрошу ваше. Позвольте представиться — Андрей Николаевич Кузнецов к вашим услугам.

Он поклонился.

— Александра Сергеевна Астахова, — пролепетала Шура.

Конечно, было бы лучше, если бы они познакомились через брата, тетушку или каких-то друзей, но бал-маскарад во многом позволял избежать этих условностей.

— Не желаете ли шампанского или лимонада? — предложил Кузнецов.

Но она покачала головой — к шампанскому она была непривычна, а лимонад боялась пролить на новое платье.

— Здесь весело, — сказал он.

По правилам хорошего тона теперь полагалось что-то сказать ей. Она почти запаниковала. Она не знала, о чем можно говорить с мужчиной на балу, и боялась показаться невеждой. Потом вспомнила его слова и именно за них ухватилась.

— Так вы не местный, Андрей Николаевич?

— Я здесь родился, Александра Сергеевна, — ответил он. — Но уже много лет живу в Лондоне.

— В Лондоне? — она не сдержалась — ахнула.

Никто из ее немногочисленных знакомых не мог похвастаться тем, что бывал за границей.

— Именно так, — подтвердил он. — Моя бабушка была англичанкой. Очень, знаете ли, романтичная семейная история. Она приехала в Россию вместе с отцом, налаживавшим тут торговые связи, влюбилась в моего дедушку и осталась здесь. Мой отец на родине матери так и не побывал. А вот я решился. Сначала ездил в Лондон по делам, а потом и вовсе надумал там остаться.

— Там, наверно, всё по-другому? — более оригинального вопроса она придумать не смогла и покраснела.

Но он отнесся к ее словам с полной серьезностью.

— Да, там многое по-другому. Англичане более чопорны и меньше подвержены эмоциям. Поначалу к этому трудно было привыкнуть. Они чтут закон, и их слово — крепче договора. Они не боятся использовать в быту самые современные достижения. Вот вы, Александра Сергеевна, путешествовали ли когда-нибудь на поездах?

— Да, однажды.

Она не стала уточнять, что было это много лет назад, еще в детстве, когда после смерти родителей соседи отправили их к тетушке на поезде. Она тогда жутко испугалась и грозного вида паровоза, и тесноты в вагонах.

— А можете ли вы себе представить, что поезд идет под землей?

— Нет! — почти выкрикнула она, решив, что он шутит.

Он засмеялся:

— А между тем, всё так и есть! Это называется «метро». Под городом проложены тоннели, по которым ходят поезда на электрической тяге. Это позволяет добраться из одной части Лондона в другую гораздо быстрее, чем в экипаже.

— Вы шутите! — всё еще не верила она.

Он продолжал улыбаться:

— Ничуть! Метро стало таким же привычным, как автомобили.

Она потрясенно молчала. Тетушка не выписывала газет, и о том, что происходило за пределами родного города, Астаховы имели весьма смутное представление.

— Впрочем, что же я всё о технике? Вам, быть может, это не интересно? Любите ли вы читать, Александра Сергеевна? И читали ли вы что-то из английской литературы?

О да, она любила читать! У тетушки светских книг было мало, но Шура часто посещала городскую библиотеку.

— Да, разумеется! — ей была близка эта тема, и она радовалась, что может с ним об этом поговорить. — Мне нравятся книги Шекспира и Вальтера Скотта! И стихи Байрона и Шелли.

Он чуть наклонил голову, будто одобряя ее вкус.

— А что-нибудь из современной английской литературы?

А вот в этом она была уже не сильна. В публичной библиотеке провинциального города, пусть и губернского центра, новинки появлялись редко.

— Непременно прочитайте Льюиса Кэрролла и Оскара Уайльда, — посоветовал он. — А еще — «Пигмалиона» Бернарда Шоу.

Она отчаянно пыталась запомнить называемые имена.

А потом был еще один танец. И Шура уже меньше думала о шагах и больше — о прекрасной музыке. И оттого испытала только восторг и сильно расстроилась, когда танец закончился.

Как ни странно, но тетушка не собралась домой до самого снятия масок — должно быть, и правда хотела, чтобы племянник запомнился местным барышням.

Самого пикантного, волнительного, а иногда и разочаровывающего момента на балу Шура ждала с тревогой. Нет, она не боялась, что «мушкетер» не понравится ей — ей уже нравился его голос, его элегантность и его эрудиция и умение поддержать разговор. Она уже была настолько очарована им, что готова была влюбиться в него в любого.

Она боялась другого — боялась сама не понравиться ему.

Хозяин дома взмахом руки велел оркестру остановиться, и в наступившей тишине, казалось, было слышно, как взволнованно бьются сердца гостей.

Далмацкий снял свою маску первым, и это послужило сигналом для остальных. Маски слетали одна за другой. Повсюду раздавались возгласы изумления и смех.

Шура не стала дожидаться, пока маску снимет ее кавалер, и открылась первой.

Впрочем, «мушкетер» снял свою маску почти в тот же миг. Шура увидела красивое волевое лицо — широкий лоб, нос с горбинкой, — показавшееся ей смутно знакомым. А уже через секунду она испуганно охнула и едва устояла на ногах.

7. Стратег