Книга Крест, страница 97 – Ингар Йонсруд

— Послушай, — она заговорила тише. — Я не могу выбросить из головы один эпизод. Помнишь, на ужине в Акерсхюсе Рибе остановился с нами поговорить? Он тогда спросил про мою дочь. Когда я его поправила и сказала, что никакой дочери у меня нет, он лишь отмахнулся. Но что если… это не было ошибкой? Что если было предупреждение, что мне стоит быть осторожной? Крохотный намек на то, что он знал, что у меня есть ребенок?

Фредрик пристально посмотрел на нее.

— У Рибе есть опыт работы в военной разведке, — продолжила она. — Он шпионил за русскими во время холодной войны. Он годы провел офицером на службе. А помнишь, как в расследовании дела Сульру часть следов вели к нему? Мы тогда подозревали, что он распространяет фейки в СМИ.

— Но доказать это нам так и не удалось, — пробормотал Фредрик.

— Если хочешь поговорить о теориях заговора, то вот тебе одна. Премьер-министр Рибе — член «Организации». Он знал, что в стране проводили незаконные исследования биологического оружия. Он знал, что Стаффана Хейхе отправили в Сульру, чтобы остановить пастора Дранге. Да, может, он сам его туда и отправил. Но все кончилось кровавой резней. Были убиты невинные люди. Рибе знает, что если вдруг это дело хоть как-нибудь свяжут с ним, это уничтожит не только его карьеру. Он сядет за это в тюрьму.

— Боже, — сказал Фредрик. — Ведь офису премьер-министра достаточно сделать звонок начальнику управления полиции, чтобы его ввели в курс расследования. У премьера есть власть над полицией по обеспечению безопасности, над службой разведки,… над всей бюрократией. — Он покачал головой. — Если это правда… то ничего удивительного, что они всегда на шаг впереди нас.

— Вот почему они подложили тебе домой героин. Боялись, что ты все выяснишь. Подбросили наркоту, чтобы иметь что-то на тебя.

Фредрик застонал. Слишком много всего нужно переварить. Убийства Бенедикте Штольц, Беаты Вагнер, Петры и остальных… неужели главный лидер страны действительно мог быть к этому причастен? Планировал убить самого Фредрика? А наркотики? И все это просто чтобы спасти свою шкуру?

И тут он вспомнил одну фразу инспектора Косса. Страх. Самый избитый мотив за всю историю убийств.

— Лаборатория в Чернобыле работала при поддержке США. Если причастен Рибе, американцы должны об этом знать. Если послу Родригесу сообщили о роли премьер-министра, — сказала Кафа, … то американцы могут вынудить наше правительство делать все, что им угодно. Возможно Рибе с этим не согласен, и поэтому посла нужно убрать.

Рассвело. К ним в гостиную вошла Тересе. Кафа с Фредриком сидели молча, смотря в пустоту. Фредрик был совершенно вымотан.

— Иди ложись, — сказала Кафа. — Я введу Тересе в курс дела.

Тут он кое-что вспомнил.

— Слушай, а то видео с моим «убийством», на какой адрес ты его отправила?

— У меня есть он в телефоне, — ответила Кафа.

Сонная Виктория Пителль взяла трубку.

— У меня есть адрес электронной почты, — выпалил Фредрик. — Думаю, он вам и нужен.

— Присылайте, — кратко ответила она.

Фредрик поспал всего пару часов. Беспокойный, отрывистый сон, очень поверхностный. Когда он встал, Кафа сидела одна за кухонным столом.

— Почему его называют Странником, как считаешь? — спросила она.

— Ты о чем?

— Не просто же так ему дали такое прозвище.

— Я об этом как-то не думал.

— Пока ты спал, я немного погуглила. Ты что-нибудь слышал об Агасфере? Вечном жиде?

— А это не какой-то антисемитский мусор?

— Да. Der Ewige Jude ^[29]. Фильм с нацистской пропагандой. Но сам миф много старше нацизма. Он рассказывает о еврейском мужчине, отказавшем Иисусу в отдыхе, когда тот нес крест на Голгофу. Тот сказал: «Иди своей дорогой». А Иисус ответил: «Я пойду, а ты останешься здесь, пока я не вернусь». Проклятие заставило того еврея бродить по земле, пока Иисус не придет к нему в судный день.

— М-м? Значит Странник… отбывает свое наказание?

— Ну, мне это больше видится как дремлющий агент. Он получил задание и теперь в ожидании сигнала или какого-то события, чтобы воплотить свои планы в жизнь.

Фредрик посмотрел на нее.

— Возможно. Все возможно.

Из коридора донеслись шаги — пришла Тересе. Ее кожа под халатом казалась свежей и здорового цвета после утреннего душа, но лицо было бледным.

— Нужно кого-то предупредить, — сказала она. — Если планируется убийство, у нас просто нет выбора. Надо предупредить посла. А если все так, как вы говорите… — она перешла на шепот: — И он как-то связан с этим… — Тересе закатила глаза. — Я не могу в это поверить. Не могу и все. Вы должны поговорить с Неме. С Коссом.

У Кафы на лбу проступили глубокие морщины.

— Слишком рискованно. За этим расследованием следят.

Фредрик положил руку Тересе на плечо.

— Конечно ты права. Нужно предупредить. Но сначала нужно выкурить оттуда Странника. Узнать, какое ему дали задание.

— И как мы это сделаем? — Фредрик рассказал об их плане, и Тересе покачала головой. — Это звучит совершенно небезопасно.

Ариф Эрим так хорошо знал все ее изгибы, что ему нравилось делать это, закрыв глаза. Крупный нос наполнялся мягким ароматом воска, тряпка скользила беспрепятственно, а в наушниках лилось сопрано Барбары Бонней. «Весна» Грига. Ариф снял пиджак и закатал рукава рубашки. Солнце целовало его в шею, а черные волосы подмышками встали дыбом от холода. Он не хотел сдаваться, пока не будет уверен, что увидит свое отражение в блестящем капоте «Ауди», когда откроет глаза. Наконец, удовлетворенный работой, он вздрогнул. В отражении он увидел еще и идеальное лицо Симона Рибе.

— Господин премьер-министр, — сказал Ариф, отпрыгнув в сторону и вытащив наушники. — Прошу прощения. Я не слышал, как вы пришли. Приношу свои извинения.

Ариф солгал насчет своего возраста, сказав, что ему было восемнадцать, когда он приехал в Норвегию из Гебзе недалеко от Стамбула за несколько дней до сочельника в 1979 году. Днем он работал на верфи, вечером учил норвежский. Свой старомодный риксмол он выучил у фру Торесен, пожилой школьной учительницы из Уллерна, которая находила радость в обучении иностранцев старой норме языка ^[30].

В наши дни почти никто не разговаривает, как он. Ни по телевидению, ни в школах, да вообще никто из норвежцев. Дети обычно говорили ему, что он скоро попадет в Норвежский музей истории культуры. Но Ариф не собирался переучиваться. Потому что одному человеку это нравилось. Человеку, которого Ариф каждый день отвозил в его дом за Дворцовым парком и после привозил обратно в офис в центре. Премьер-министру.