Книга Хозяин моих желаний, страница 33 – Аля Алая

– Я позвоню завтра, хорошо? – он засунул руки в карманы джинсов и с тревогой посмотрел на меня.

– Хорошо, – делаю несколько шагов, что разделяют нас и медленно встаю на цыпочки, чтобы оставить на его губах робкий прощальный поцелуй, – буду ждать.

– Да, пока, – Миша отступает на шаг назад и застывает, опять становится холодным и отчужденным. Таким он меня пугает и вся моя уверенность в себе рассыпается. И я не знаю, что делать дальше. Все превратилось в какой-то фарс. Он не говорит о своих чувствах, хотя мои душевные терзания видит насквозь. Мишино молчание заставляет и мой язык прилипнуть к небу.

– Пока, – роняю тихо и разворачиваю в сторону дома. Слезы сами собой начинают капать из глаз и все передо мной расплывается пятнами. Смаргиваю и быстро шагаю в сторону подъезда. Ничего не получилось у меня.

Черт! Почему? Миша ведь тоже не притворялся. У него есть чувства. Есть! Так зачем это глупое упрямство, почему не махнуть рукой на все и не попробовать? У нас может все получиться. Главное, чтобы он просто открылся мне, сделал шаг навстречу.

Захлопываю за собой дверь пустой квартиры и оседаю на банкетку у входа. Стираю капающие слезы и прислоняюсь затылком к стене. Все внутри разрывается. Неужели у Миши не так? Неужели уехать от меня было легко и я во всем ошиблась?

Скидываю с ног ботинки и вешаю куртку в шкаф. Устало тащусь в кухню, где завариваю себе крепкий кофе. Продукты в холодильнике почти все испортились и только большая пачка печенья на верхней полке в шкафу все еще годна к употреблению в пищу.

Забираюсь на стул с ногами и смотрю в окно на то место, где каких-то двадцать минут назад стоял Мишин внедорожник. Его уже и след простыл, а мне кажется, я все еще вижу его и Мишу рядом с ним. Широкоплечего, высокого, с задумчивым выражением голубых глаз.

Нельзя было привязываться вот так легко, открываться, верить в то, что у нас может все получиться. Получается, я сама себя обманула и винить мне некого.

К вечеру забираю у Марины кота. Соседка сильно удивлена, что после отдыха на море, я вообще не загорела. Сваливаю все на бледную от природы кожу, которая абсолютно не воспринимает жаркое солнце. Так что мой удел на курортах – широкие зонтики и крема с максимальным spf.

Марина жалостливо кивает и предлагает в следующий раз лучше ехать на горнолыжный курорт. Не море, так снег. Я соглашаюсь, что это тоже неплохой вариант и быстро ретируюсь в сторону своей квартиры.

– Ну что, Бантик? Как тебе было у Марины две недели? Смотрю, откормила она тебя, – тереблю упитанную мяукающую тушку за ухом и отпускаю заново осваиваться в квартире.

В доме еды нет, но тащиться в магазин нет ни сил, ни желания. До завтра я вполне способна протянуть и на пачке печенья. Плюс где-то в кухонных шкафчиках завалялось несколько пачек лапши быстрого приготовления, насколько я помню. С этим запасом можно не выходить из дома еще и завтра. А в понедельник уже на работу. Там точно будет полегче.

В дверь звонят около двенадцати и я подскакиваю как ужаленная. Первая мысль – Миша. С участившимся пульсом спешу к двери и разочарованно отклоняюсь от глазка.

Не Миша.

В кармане куртки, которую я запрятала в шкафу, звонит телефон.

– Да, – поднимаю знакомый красивый номер.

– Привет, – Мишин голос звучит доброжелательно и спокойно, – открой двери, там тебе доставка.

– Хорошо, – поворачиваю ключ в двери и удивленно осматриваю коренастого дядечку в костюме, который протягивает мне большой запечатанный конверт.

– Что там? – спрашиваю холодно, все еще не беря конверт в руки.

– Открой и увидишь, – Миша вздыхает, – я подожду.

– Спасибо, – забираю из рук мужчины конверт и он тут же исчезает. Закрываю за ним дверь и не спеша несу посылку на кухню, где роняю ее на стол.

– Открыла? – голос в трубке становится нетерпеливым.

– Нет еще, – присаживаюсь на стол и замираю перед конвертом. Ладони становятся влажными от волнения и неприятных догадок.

Тяну за край и рву бумагу, вытаскивая наружу стопку белой бумаги.

– Это шутка? – провожу дрожащей ладонью по плотным белым листам. Не может быть, чтобы это происходило на самом деле. Просто отказываюсь в это верить.

– Нет, Снежа, послушай, – Миша запинается.

– Контракт, – читаю я слово сверху, – ты решил предложить мне работу? – криво усмехаюсь.

– Нет, – доносится в ответ терпеливо, – это стандартная практика для таких отношений, как у нас.

– Очень мило, – в мой голос просачивается яд, но Миша не обращает на это внимания.

– Я хочу, чтобы ты его прочла. Если будут какие-то вопросы, можешь записать и мы вместе все обсудим. Но это очень важно.

– Ясно, – отбрасываю от себя бумаги, – у меня есть время подумать?

– Снежа, ты можешь прочитать прямо сейчас, я повишу на линии и мы обсудим детали.

– Нет, – роняю холодно, – не хочу сейчас.

– Неделя, – Миша замолкает, – я могу подождать неделю. Не больше.

– Ясно, пока, – отключаю звонок и швыряю телефон на бумаги. Слезы опять катятся по щекам, а я раздраженно их вытираю. Не хочу я плакать! Не хочу! Черт, да почему я такая дура?

Засовываю бумаги обратно в конверт и забрасываю на холодильник с глаз долой. Не хочу их открывать и не хочу знать, что там написано. Просто не хочу. Знаю, как только сделаю это, всему конец.

Миша хочет уложить наши отношения в рамки, сделать меня частью своей идеальной жизни, вписать именно так, как он привык. А я жить в рамках не хочу. Для любви их нет и быть не может.

Быстро набираю справочную железнодорожного вокзала и выясняю, когда ближайшая электричка, которая идет в сторону маминой деревни. Нервно бросаю взгляд на часы и бегу собирать сумку. У меня есть полтора часа. Вполне достаточно, чтобы собраться и домчать на такси до вокзала, где нужная мне электричка будет делать остановку. Недовольный Бантик опять отправился к Марине.

На вокзале успеваю купить несколько газет со сканвордами для мамы и пачку тонкого парламента для себя. Опять хочется курить.

Вещи летят на выделенное мне место, а я сама отправляюсь в тамбур. Тут курить, конечно, нельзя. Но поскольку ночь, всем глубоко фиолетово. Прислоняюсь спиной к серому пошарпанному металлу вагона и медленно затягиваюсь, втягивая в себя большую порцию никотина.

– Миша не любит курящих, с ними целоваться, как с пепельницами, – бормочу, усмехаясь себе под нос, и делаю еще одну глубокую тягу. С Нового года прошел всего месяц, а моя спокойная и предсказуемая жизнь превратилась вот в это. Бегу среди ночи из города. От Миши, от воспоминаний, от самой себя. И от чертовых бумажек, что остались в квартире.

– Не против, если составлю компанию? – Невысокий парень в армейской куртке выныривает из вагона и становится напротив меня. Сонный и взъерошенный, он зевает и сладко потягивается.