Книга Раунд 1. Любовный нокаут, страница 84 – Кэти Эванс

– Разумеется, – заверил меня Пит, плюхаясь на диван, и принялся, как обычно, теребить свой галстук. – Он решил сосредоточиться на том, что для него важно. Ему нужна именно ты, и он и слышать не хочет ни о ком другом.

Я рассмеялась, а потом опомнилась, когда они оба уставились на меня, словно я была падающей звездой и они только что поймали меня и держали в ладонях.

– Парни, – произнесла я, закатывая глаза. – Не ходите вокруг до около. Он сейчас здесь? Или он намерен испытывать мое терпение бесконечно?

– Да ни за что!

Они оба рассмеялись, но Пит тут же посерьезнел.

– Он последние дни места себе не находил, бесцельно слонялся по номеру. А сейчас отправился на пробежку. – Он посмотрел мне в глаза усталым взглядом, слегка наклонился, опершись локтями о колени, и понизив голос, произнес:

– Твое письмо, Брук. Он прочитал его тысячи раз. С нами он не разговаривал. Мы понятия не имеем, что он чувствует.

Тут до моих ушей донесся звук открывающейся двери, и я вскочила на ноги, задыхаясь от волнения.

В противоположном конце комнаты, весь покрытый потом после пробежки, стоял мужчина моей мечты, ради которого я готова была пойти на край света и поставить все в жизни на карту ради своей любви к нему. Мое сердце замерло на секунду, а потом бешено заколотилось. Как и всегда при виде его. Я всей душой устремилась к нему, но застыла на месте.

Волосы его были взъерошены, и он стоял, словно божество любви или, может, демон с голубыми глазами, которые сейчас потемнели. Он посмотрел на меня, потом на Пита, на Райли и пошел ко мне, бесшумно ступая по ковру ногами в стильных кроссовках. Я разглядела целую бурю эмоций в его глазах – сначала удивление с примесью гнева, а потом откровенное, непреодолимое желание.

Не знаю, как долго я смотрела на него, но, казалось, это длилось бесконечно, и воздух между нами был настолько насыщен электричеством, что, казалось, потрескивал, и во всем этом сквозило что-то нереальное. Его грудь тяжело вздымалась, и я чувствовала невыносимую боль в груди от всепоглощающего желания преодолеть эмоциональный барьер между нами.

– Мне нужно поговорить с тобой, Ремингтон. Удели мне время, пожалуйста.

– Конечно, Брук. Я тоже хочу с тобой поговорить.

Его спокойный тон ничуть не придал мне уверенности, но я последовала вслед за ним. Запах, исходящий от его кожи – аромат осенних листьев, смешанный с нотками океанского бриза, – взбудоражил меня, и я с ума сходила от желания, когда он провел меня в большую спальню.

Он закрыл за собой дверь, повернулся ко мне, и меня обдало волной жара, когда его большая рука обняла меня за шею и он наклонился, чтобы втянуть в себя мой запах. Реми с видом собственника зарылся носом в мои волосы и сделал глубокий вдох, а я схватила его за майку и спрятала лицо у него на груди, сгорая от желания слиться с ним.

– Не отпускай меня, пожалуйста, – умоляющим голосом произнесла я.

Он вырвался из моих рук и отпустил меня, словно сердясь на себя из-за того, что позволил себе слабость обнять меня.

– Если я тебе так нужен, тогда почему ты меня бросила? – требовательно спросил он.

Я молча села на скамейку у изножья кровати. Я нервничала из-за того, как он смотрел на меня, скрестив мощные руки на груди, сдвинув брови и расставив ноги в почти угрожающей позе.

– Может, я сказал тебе что-то нехорошее, когда был в маниакальной стадии?

В моей голове живо пронеслись все его слова, которые он говорил мне, и я уцепилась за одну фразу.

– Ты хотел отвезти меня в Париж.

– В этом есть что-то плохое?

– И заняться со мной любовью в лифте.

– Неужели?

– А также трахнуть меня в розовых трусиках, – призналась я заплетающимся языком, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

Реми продолжал смотреть на меня с бесстрастным, как маска, лицом, по которому ничего нельзя было прочитать. Руки он по-прежнему держал скрещенными на груди, словно сдерживая бушевавшие эмоции. Я дрожала, потому что не могла понять, что вижу в его глазах: любовь или ненависть. Он просто пожирал меня взглядом, в котором я растворялась без остатка.

– Ты забыла, что мы привыкли ставить друг другу песни, – произнес он тихим шепотом.

Я вздрогнула, поняв, что он, очевидно, помнил, как нежно после этого мы занимались любовью, и в моей груди запылал огонь, быстро поднимающийся к горлу.

Я затаила дыхание в безмолвном потрясении, когда он взял мою руку в свою – крепкую, твердую – и поднес мои пальцы к губам.

Мое сердце колотилось все быстрее, я продолжала сидеть, замерев, наблюдая словно со стороны, как он поворачивает мою руку ладонью вверх, пристально смотрит на нее, а затем наклоняется, чтобы нежно провести языком по моей коже. Страстное желание фейерверком взорвалось у меня в животе.

– Та сцена меня очень разозлила, Брук, – прошептал он мне на ухо, проводя влажным языком по чувствительным нервам в центре моей ладони. – Когда ты принадлежишь кому-то… ты не можешь целовать никого другого. Ты не можешь целовать его врага. Ты не можешь лгать ему. Не можешь предать.

Все системы моего организма взревели, возвращаясь к жизни, когда его зубы задели кожу на моей ладони.

– Прости меня. – Голос у меня дрожал и едва слушался. – Я просто хотела защитить тебя, как ты всегда защищал меня. Я больше никогда не буду действовать за твоей спиной, Реми. Я ушла не из-за твоего маниакального состояния, просто я не хотела, чтобы ты становился таким из-за меня.

Он мрачно кивнул, бросил на меня быстрый, страстно-тоскливый взгляд и отпустил мою руку.

– Тогда я, должно быть, что-то упустил. Потому что я до сих пор не могу понять, какого хрена ты бросила меня именно тогда, когда я так чертовски нуждался в тебе!

Боль в его голосе пронзила меня в самое сердце, глаза защипало от слез.

– Реми, прости меня!

Я горько заплакала.

Он что-то растерянно проворчал, потом вытащил из кармана джинсов, небрежно брошенных на стуле в углу, то самое письмо, которое я ему написала. Смятая бумага разлохматилась на сгибе, было видно, что письмо много раз перечитывали.

– Ты правда имела в виду то, что написала? – От его глухого, расстроенного голоса все волоски на моем теле встали дыбом.

– В какой именно части?

Он развернул листок и ткнул пальцем в строчку, где было написано: «Я люблю тебя, Реми».

Затем, снова скомкав письмо в огромном кулаке, он уставился на меня с яростью, надеждой и отчаянием в глазах. Мое сердце сжалось от боли, когда до меня дошло, что он просто не может произнести эти слова вслух.

Кто-нибудь когда-нибудь говорил ему, что любит его?

Я сказала это.

В своем письме.