Книга Гуру любви в деле, страница 43 – Яна Полунина

Возможно, начни я сейчас возрождать дело, у меня бы тоже все пошло. Но я чувствовала, что мне не хватит внутренних ресурсов. Сначала сражение с монстром, а потом уже буду снова строить по кирпичику свое дело.

***

Вечером Ваня не пришел, предупредив, что вынужден поработать со сложным клиентом ночью, потому что у него опасный кризис.

Я с пониманием отнеслась к этому, потому что понимала, что наша работа не регулируется временем, только человеческим отношением. Иногда нужно забыть про себя, чтобы спасти другого.

“К восьми утра вернусь, поедем на съемки”, – пообещал Ваня, и я спокойно легла спать. Съемки шоу должны были начаться в десять утра, значит, встать мне надо часов в шесть, чтобы собраться.

Я не особо рассчитывала уснуть этой ночью, но сама не заметила, как отключилась. И только орущий во тьме телефон вырвал меня из объятий сна.

Первой мыслью было, что это Ваня. Я схватила телефон, щурясь от яркого света дисплея, и с удивлением увидела имя звонившего.

Лиза.

Три тридцать четыре утра.

Сердце пропустило удар.

– Да? – спросила хриплым ото сна голосом.

– Соф… Софа… – Лиза еле говорила на другом конце трубки. – С… Спаси… Я… амбалы Насти… офис… плохо…

Она закашлялась, попыталась что-то еще сказать, но связь прервалась.

Меня заколотил озноб.

Я перезвонила, но услышала, что абонент недоступен.

Сердце колотилось где-то в горле, мешая дышать. Сонный мозг постепенно разгонялся, собирая факты.

Лизе плохо. Она в офисе. На нее, похоже, напали бугаи Анастасии.

И я понимала, почему она позвонила мне. У нее, как и у меня, больше никого не было. Этим мы были похожи, по этому поводу изначально и сошлись.

Неприятно кольнуло понимание, почему она не звонила в полицию или скорую. Скорее всего, чтобы не растоптать свое детище слухами. Она точно вложила все, что имела, чтобы попытаться.

Но как же это было отвратительно неприятно.

Разве я могла, зная ситуацию, остаться на месте? Во мне, в отличие от нее, не умерло все человеческое. Я не хочу чернить душу грехом – просто не смогу проигнорировать просьбу о помощи, пусть и от подруги, которая предала.

Я могла бы вызвать сама полицию и скорую по адресу ее нового офиса. Это даже было бы мне на руку. Но черные методы – это не мое. Я хотела победить честно, с чистой совестью смотреть в глаза кому бы то ни было – врагу или другу.

Я спрыгнула с кровати и заметалась по квартире, одеваясь. Какой там адрес у ее офиса? Нужно вызвать такси!

Я попробовала позвонить Ване и предупредить, что случилось, но никто не ответил. Я написала короткое сообщение, прыгнула в такси и отправилась на выручку заклятой подружке.

Дверь офиса была открыта нараспашку. Белоснежные стены коридора залиты зеленкой, а мебель словно пропустили через огромный шредер. В углу, свернувшись в калачик, лежала растрепанная Лиза.

Ее лицо опухло, один глаза заплыл, а фиолетовый ей был явно не к лицу. Рука, судя по всему, сломана.

– Боже. – Я присела рядом с девушкой, боясь ее трогать. – Руку вижу. Где еще болит?

Лизе еле-еле приоткрыла один глаз (второй просто не открывался) и только сказала:

– Ты.

И все.

– Лиза, где болит? Голова не повреждена? – Я осторожно просунула руку под голову девушки и бережно ощупала череп.

Вроде цел и крови нет. Это уже хорошо.

Но ее могли бить по телу, отшибить внутренние органы.

– Внутри болит? – не унималась я. – Надо вызвать скорую, Лиз.

Девушка застонала, протянула ко мне руку, и я не смогла отказать ей в жесте поддержки. Что бы она ни сделала, такого она не заслужила. Тем более от Анастасии.

Больная богачка, которая почувствовала свою полную безнаказанность!

Я достала телефон, не собираясь рисковать здоровьем человека, и тут вдруг в помещение влетели люди в черном с автоматами. И все пушки были наставлены на меня.

– Поднимите руки вверх и отойдите к стене! Телефон на пол!

Смартфон от неожиданности выпал у меня из рук. Моргнул разбитым экраном и погас, похоже, навсегда.

– Я ее подруга, пришла на помощь. Я не преступник, – на всякий случай сказала я.

И тут Лиза открыла один глаз, показала на меня здоровой рукой и просипела:

– Это она! Это все она!

И закрыла глаза, резко расслабившись всем телом.

До меня не сразу дошло, что только что случилось. Полиция оттолкнула меня подальше, дав дорогу медикам, и только когда мне закрутили руки за спину и щелкнули на запястьях наручниками, я поняла, что иногда оставаться человеком может быть себе дороже.

Следующие часы прошли для меня в отупляющем тумане. Бесчисленные вопросы незнакомых мужчин, которые спрашивали об одном и том же по-разному. Ко мне относились, будто я худший из отбросов общества. Не давали ни пить, ни сходить в уборную.

Стрелка часов ползла со скоростью черепахи. Шли минуты, а мне казалось, что часы.

Краем сознания я заметила время, когда за мной должен был приехать Ваня. Потом часы начала шоу с монстром. Но все это камнями ложилось внутрь, не давая дышать.

Вера в то, что люди сразу поймут, что я невиновна, таяла с каждой секундой. Особенно подкашивали взгляды стражей порядка и их отношение, а еще естественные потребности тела, которым не давали выхода. Все это добивало.

Находясь уже где-то на краю, когда в глазах плескалось, я услышала голос Вани. И расплакалась, чтобы хотя бы так выпустить лишнюю жидкость из организма.

Через некоторое время меня вывели в уборную, потом принесли воду. А после я потребовала адвоката, который появился тут же, будто только этой просьбы и ждал. Он представился, а я даже не запомнила, как его зовут.

– Не переживайте, к вечеру вы будете дома, – сказал с порога мужчина средних лет с уверенными движениями.

Он сел напротив меня за стол.

– Подняли звонки и сообщения, записи с камер наблюдения. Жертва явно обвинила вас спонтанно, не подумав. Ваша невиновность налицо.

Я практически стекла по стулу от облегчения.

В какой-то миг я действительно поверила, что мир сошел с ума и я останусь тут надолго.

Между тем адвокат продолжал:

– С другой стороны, ошибка жертвы вам на руку. Иван сейчас занимается тем, чтобы эта история получила максимальную огласку в СМИ. Вы сможете вернуть не только мирную жизнь, но и свое дело.

Я не могла ничего сказать: язык будто онемел и не ворочался. Я боялась радоваться хорошему. И только когда к вечеру действительно лежала дома в объятиях Вани, смогла немного оттаять.