Онлайн книга «Лекарство»
|
– Академия довольно большая. Если хочешь, могу помочь найти аудиторию, чтоб ты не потерялся, или провести экскурсию. Что скажешь, Дориан? Он резко поднимает глаза. Наконец-то, хоть какая-то реакция. Только его выражение лица не сулит задушевной беседы. – Как ты смеешь. – Что? – Мало того что ты упрекаешь меня в слабости, так ты еще смеешь произносить мое имя? – Извини. Я… не это хотела тебя об… Ладонь в кожаной перчатке ударяется о стол. – Запомни раз и навсегда, ты последний человек в мире, от которого я принял бы помощь. Он резко поднимается и уходит, а я так и сижу с открытым ртом, не в состоянии двигаться. Меня словно облили холодной водой. Взгляды со стороны приводят меня в чувства. Любопытные, удивленные, ненасытные, пожирают меня как стервятники. Дыхание отдается молоточками в висках, пока я бегу к двери. Просто прекрасно! Хотела помочь, а вместо этого стала всеобщим посмешищем. Так после этого и помогай людям. Да что с ним такое? В его словах была такая доза презрения, что ею можно было бы убить слона. А ведь я ничего ему не сделала! Я всего лишь пыталась быть дружелюбной. И еще этот взгляд в амфитеатре. Среди всех он выделил меня, будто я особенная. Словно мое лицо он мог узнать среди тысячи. Это не было плодом моего воображения. Другие тоже это видели. – Похоже, ты не очень понравилась новенькому? Только не это… Стук каблуков, блеск белоснежных кудрей. Стейси, с двумя служками, тут как тут. Никогда не упускают возможности поглумиться над остальными. – Может, ты не в его вкусе? Или у него просто нюх на неудачниц. Разворачиваюсь, но три фигуры преграждают дорогу. – Постой-ка! Я знаю, в чем дело, – она поднимает указательный палец. – Наверное, понял, что имеет дело с семейкой чокнутых. В академии слухи быстро расходятся. – Ага, точно! В уши врезается сдавленный смешок. – Чокнутая семейка. Лизбет и Керолл радостно кивают – бесхребетные моллюски. Никогда не имеют собственного мнения. – Бедная сиротка с разбитыми надеждами. Это семейное? Семейка полоумных Блумов. Может, поэтому папаша предпочел сбежать вместе с грабителями, чем оставаться с вами еще хоть минуту. Хотя не мне его судить. Тело каменеет, будто меня ударили о кирпичную стену. – Теперь понятно, почему тебя бросали из школы в школу. Такие, как ты, нигде не нужны. – Закрой рот. – Что такое? Правда глаза колет? – Обо мне можешь говорить что хочешь, но семью трогать не смей. Стейси заливается хохотом. – Вы посмотрите, какая смелая. Это тебя новенький так натаскал? Пытаюсь совладать с закипающим внутри гневом. Это трудно. Ладони так и сжимаются в кулаки. – Забери свои слова назад. – И не подумаю. – Забери. – Иначе что? Ты ведь ничего не сделаешь, – ее палец врезается мне в грудь. – Никогда ничего не делала и сейчас не сделаешь. Ты здесь лишняя, чокнутая. Ногти больно впиваются в кожу. Если она не заберет свои слова, я… – Что здесь происходит? Миссис Стедстоун, мой персональный спаситель. Если бы не она, я бы давно натворила глупостей. – Ничего, – на лице Стейси заиграла улыбка. – Сильвер просто заблудилась. Мы хотели показать ей дорогу. Миссис Стедстоун обводит присутствующих взглядом. Она прекрасно понимает, что здесь происходит, но каждый раз делает вид, будто ее это не касается. – Перерыв уже заканчивается. Лучше вам поспешить в классы. – Конечно, как раз туда мы и направлялись. Еще увидимся, Блум. Специально выделяет мою фамилию, будто подчеркивая свое презрение. Когда-нибудь я ей отвечу. Она узнает все, что я думаю о ее гиблой компании. Почувствует все, что чувствовала я все эти годы… но это будет не сегодня, когда-то. Возможно… Нет, обязательно. * * * На кухне стоит запах мускуса и спирта, словно кто-то опрокинул бутылку со средством для мытья полов. Чайник на плите пискляво кричит. Эми ставит на стол две чашки. Она всегда сначала кладет сахар, наливает воду и только потом опускает чайный пакетик. – Тебе зеленый или черный? Никогда не любила чай, но всегда делала вид, что нравится. Чай – один из немногих поводов провести с ней лишних пару минут. – Зеленый. Эми опускает ложку в кипяток, поглаживает ею ободок чашки. Все делает аккуратно. Она всегда была внимательна к мелочам, если эти мелочи не касаются меня. Внимательная, милая, радушная – сама добродетель. За это ее все и любят. – Сколько сахара? Что касается меня, мой унылый образ не вызывает столько радости. Минимум неловкость, максимум улыбка из вежливости. – Одну. Иногда мне казалось, даже дядя относился ко мне не так, как к ней. С ней он играл в прятки. Со мной – только рисовал и читал. Он всегда говорил, что я особенная, именно поэтому у меня так мало друзей. Особенные люди обречены на одиночество. – Добавить молоко? – Нет. За последние годы все изменилось. Мы редко видимся. Она пропадает на ночных, дневных и сверхурочных сменах в больнице святой Анны. Приезжает в шесть, уезжает в три, как раз тогда, когда автобус пересекает Мейнстрит и поворачивает на сквозную улицу, в двух кварталах от нашего дома. Дверь открывается, я спускаюсь по ступенькам, заранее зная, что ее уже нет. – Извини, сахар закончился. – Выпью без сахара. Дядя – единственный, на кого я могу положиться. Но что делать, если тот, кому ты доверяешь, меньше всего заслуживает доверия? – Ты не любишь без сахара. Как объяснить, что я видела? Поверит ли она мне? – Сейчас принесу из кладовки. Рука дрожит. Пульс отдается в шее с такой силой, будто вены пытаются вырваться через кожу. – Не нужно. – Только ключ возьму. – Да плевать мне на сахар! Эми застывает у двери. – Все в порядке? В порядке, беспорядке, в хаосе. В порядке чего или кого? Воспоминания вспыхивают в голове, словно бомба замедленного действия. Еще чуть-чуть, и это сведет меня с ума. Кто-нибудь, остановите это! – Извини, это все нервы. Сложная неделя. Она понимающе кивает, хоть на самом деле вряд ли имеет представление, о чем идет речь. – Уверена, ты со всем справишься. Как говорил дядя Ник, победить можно в самые темные времена, если не забывать, ради чего борешься. |