Книга Танамор. Незримый враг, страница 9 – Екатерина Соболь

– Ты что, умеешь управлять экипажем?! – не поверил я, но на мягкую скамью для пассажиров покорно забрался.

– Если нужно. Когда я была ребенком, отец учил меня.

– Нас целый месяц возил Фаррелл, и ты об этом не упоминала.

Молли встряхнула поводьями, и лошадь послушно зашагала в сторону дороги.

– Я знала, что Фаррелл хочет выслужиться перед мамой. Он гордится тем, как хорошо экипажем правит. К чему человека радости лишать?

Больше всего меня впечатлило то, что Молли вообще умеет что-то скрывать. Я был уверен: она вся – как распахнутая книга.

– То есть ты знала про их… их… взаимный интерес? – светским тоном поинтересовался я, не отводя взгляда от ее прямой, как доска, спины.

– Ну я же не слепая. В отличие от вас. – Она покосилась на меня, вдруг развеселившись. – Но что с вас возьмешь, зрение-то уже не то, а?

Я оскорбленно промолчал – обидно было, что мою проницательность подвергают сомнению. Похоже, добиться того, чтобы Молли через пару дней жить без меня не могла, будет сложнее, чем я думал.

На площади, где утром проходил праздник земляничного безумия, обстановка была деловитой и мрачной. Торговцы упаковывали свой товар: те, кто еще не уехал, явно собирались это сделать. Тела девушки уже не было, кровь с мостовой смыли. Констебли угрюмо маячили по периметру площади. Видимо, праздник отменила полиция.

Констебли все были в одинаковой, как у солдат, униформе, в высоких фуражках с золотым значком в виде британской короны. Вид у них был довольно бравый, так что на минутку я понадеялся, что преступника уже нашли без нас. Лишили меня славы, зато облегчили задачу. Я подошел к зажиточному на вид лавочнику, который уныло грузил ящики на телегу.

– Уважаемый, вы не подскажете, убийцу поймали?

– Куда там, – буркнул он. – Никакого толку от этой британской полиции, только зря налог на них платим.

Слова «британская полиция» меня ободрили – неужели тут служат мои соотечественники, а не дикие местные ирландцы? Это значительно упростит дело.

– Не знаете, кем была убитая бедняжка?

Лавочник грохнул на телегу очередной ящик и с подозрением глянул на меня.

– Вы не англичанин случаем? Говорите, как они.

Отрицать это было, к сожалению, бесполезно, – я, со своим блестящим образованием, никак не смог бы изобразить местный неблагозвучный говор.

– Не просто англичанин, – произнес я, сразу переходя к самому действенному способу убеждения, какой только известен человечеству. – А англичанин, у которого есть деньги и которому очень нужно что-нибудь узнать об убитой девушке.

Я вытащил из жилетного кармана монету и многозначительно покачал ее на ладони.

– Слышал, дочь богатых родителей, – сказал лавочник, не отводя взгляда от монеты. – Но кого именно, не знаю, сплетнями не интересуюсь. Я так и сказал тому проныре, который час назад приходил.

– Что за проныра?

– Из газеты. Тоже про девушку расспрашивал.

– А как его звали?

– А то он представился! Сказал, из газеты, и все. Но уж как страстно расспрашивал!

Ого… Киран со своим будущим убийцей так и познакомился: изучал место, где убили его возлюбленную, и встретил там незнакомца. Тот представился частным сыщиком, а бедняга Киран так и не узнал, что это вранье. И если убийца тогда вернулся на место преступления, что мешает ему поступить так снова?

– Опишите человека из газеты.

Я наконец опустил монету на ладонь лавочнику, и она мгновенно исчезла в его кармане.

– Стройный джентльмен, молодой или, скорее, моложавый. Собой хорош, гладко выбрит, – старательно перечислил повеселевший лавочник. – Костюм из дешевого сукна, волосы темные, в остальном ничего интересного.

– А рост? – жадно спросил я.

Если этот псевдожурналист – оглобля или коротышка, все пропало.

– Да средний, ни то ни се. Вот примерно как вы.

Довольные беседой, мы распрощались, – и тут я понял, что Молли рядом нет. Она оживленно болтала с женщиной поблизости. Заметив мой взгляд, она подошла.

– Девушку звали Элизабет Дигсби, – торжественно сказала Молли. – Дочь барона Дигсби. Она покупала землянику просто для отвода глаз. Марианна говорит, Элизабет кого-то искала.

Прямо как красавица, которую я спас от смерти ровно месяц назад: та озиралась, высматривая кого-то в толпе.

– Эта Марианна – твоя приятельница? – спросил я, немного задетый тем, что Молли легко (и, скорее всего, бесплатно) добыла такие ценные сведения.

– Да первый раз ее вижу. Только дело ясное: о женщинах лучше женщин расспрашивать. Элизабет красивая была, такую на рынке сразу заметишь. Марианна земляничный компот поблизости продавала, но торговля не шла, вот она на нарядную леди и засмотрелась. А убийцу не видела – отвлеклась, покупатель подошел.

– Зато тот, кого расспрашивал я, возможно, видел убийцу всего лишь час назад! – похвастался я. – В этот раз он выдал себя за газетчика. Нужно посетить редакцию и проверить – если тот, кого описал лавочник, там не работает, значит, у нас есть приметы убийцы.

На Молли это произвело впечатление, и я торжествующе улыбнулся.

– Поехали. Я знаю, где контора местной газеты, – писал для них статью о восставших мертвецах. Сомневаюсь, что газет в вашем городе больше одной.

На пути к экипажу, который Молли оставила без присмотра у края площади, я еще разок покосился на констеблей. Увы, вряд ли они чем-то нам помогут. Лица у них были скучающие и, признаться, совсем не британские. Если приглядеться – простые местные крестьяне, которых одинаково одели.

Пока мы ехали по городу, где-то дважды пробил колокол. Всего два часа пополудни, а мне день казался бесконечным! Город в этот теплый, солнечный час был полон шума, лязга колес, лая собак и пронзительных голосов уличных зазывал. Около здания дублинской газеты я сказал Молли:

– Подожди здесь, я быстро.

– Еще чего! С вами пойду.

– Газета – это мужской мир, ты слишком много внимания привлечешь.

– А если там убийца?!

– Он точно не убьет меня посреди конторы.

Молли заколебалась, но все же буркнула:

– Ладно уж, идите.

В разгар дня редакцию наполняли суета, беготня, стук пишущей машинки и шелест бумаги. В приемной стояла скамья для посетителей, возле нее – полка со свежими номерами газеты («Опусти в кружку один пенс и бери! Дешевле, чем на улице!» – гласила деревянная табличка) и стойка, заваленная письмами. За распахнутыми дверьми в большой зал царили шум и гам. Я туда с интересом заглянул. В прошлый мой визит двери были закрыты, а ведь любопытно узнать, как создается газета. Оказалось, ничего особенно интересного: много разнокалиберной мебели, табачного дыма, исписанной бумаги и азартно кричащих друг на друга мужчин (не крестьян, но и не джентльменов).