Книга В доме на холме. Храните тайны у всех на виду, страница 53 – Лори Фрэнкел

— Ну, он хотя бы запикал брань, — решился Пенн.

Миссис Биркус ничуть не смягчилась.

На школьной парковке Пенн продолжал вслух выражать неверие:

— Ру никак не может быть гомофобом! Он не может быть антигеем! Он никак не может быть антитрансом, если живет в нашем доме!

— А может, наоборот, как раз из-за этого… — тихо проговорила Рози.

— Может, ему нужна терапия? — Пенн не слушал. Он не слушал даже самого себя. — Вмешательство? Служба в армии?

— Может, это не всерьез.

— Идея была предельно четкой. — Пенн не сдерживал тон голоса.

— Правда? — Рози казалось, что она постыдно извалялась в грязи.

— Да что такое с этим мальчишкой?! — вопросил Пенн в пространство. Околачивавшиеся вокруг парковки старшеклассники пренебрежительно воззрились на него.

— Давай поедем домой и спросим его, — предложила жена.

Дома они усадили Ру за стол для домашнего задания.

— Нам показали видео. — Рози сразу взяла быка за рога. Она не хотела давать ему еще одну возможность солгать.

— И как, понравилось? — глумливо ухмыльнулся тот. И вовсе не видео побудило отца счесть Annus Mirabilis оконченным. А эта ухмылка.

— А тебе?! — Пенн старался не кричать. Ру не столько пожал, сколько дернул левым плечом. Остальная часть тела свернулась, точно запятая. — Ведь поработать, похоже, пришлось немало. Столько стараний, чтобы озвучить идиотские идеи и глупые шутки! — Ру дернулся, может быть, от слова «идиотские», может, от слова «глупые», а может, из-за того, что отец вопил, как ненормальный. — Столько усилий — просто чтобы унизить людей!

— Я никого не унижал, — едва слышно. Обращаясь к пуговице на животе.

— Даже если не говорить о самой идее. — Рози провела первичный осмотр ситуации и начала с самого очевидного, самого недвусмысленного симптома: — Как тебе в голову пришло, что допустимо использовать подобные слова?

— Так военные говорят, — скуксился Ру. — И я их запикал.

— Как тебе в голову пришло, что ты можешь симулировать секс, насилие, изнасилование, даже не знаю, что еще, — а учительница и родители так это проглотят? — продолжала Рози.

— Тебе не понять! Все не так, как в детстве. Секс и насилие — это то, что сегодня популярно.

Рози прикрыла глаза.

— Почему ты просто не переделал задание, когда миссис Биркус попросила?

— Я его выполнил! — Ру выпрямился — только чтобы сложить руки на груди. — Если ей не понравилось, это ее проблема.

— А я думаю, твоя, — сказал Пенн. И потом, поскольку не смог удержаться: — Ты вообще веришь в ту идею, которую пропагандируешь?

Ру закатил глаза:

— Неужели я стал бы это делать, если нет?

— Ты думаешь, что солдаты-ЛГБТ в армии создают проблему?

— Естественно, — кивнул Ру.

Рози покачала головой:

— Терпеть не могу умных дураков.

— Какого хрена это значит?!

— Не говори «хрен», — кротко попросил Пенн.

— Это значит, — поспешила добавить Рози, — что если хочешь пытаться — пытайся. Если хочешь усердно трудиться — делай это. Но не надо усердно трудиться, чтобы результат выглядел так, будто тебе все по фигу и ты даже не старался.

— Да это бессмыслица какая-то!..

— Тебе шестнадцать, — перебила Рози. — Ты слишком взрослый, чтобы всерьез думать, будто ругань и демонстрация голых пластиковых кукол делает тебя крутым. Это не круто — отпускать кретинские шуточки, просто чтобы все возмутились. Одно дело — просто завалить задание. И гораздо хуже — принизить всех остальных.

— О, конечно! — сарказм Ру поднялся до вершин ораторского искусства. — Я так и знал. Вас расстраивает не моя работа. Вас расстраивает то, что думают все остальные. Я поражен!

— Можешь наглеть, сколько хочешь. — Пенн немного успокоился и постарался добиться в голосе ледяного спокойствия вместо визгливой истерии. — Мы сейчас закончим этот разговор.

— Это все, что вас волнует! Что о вас думают другие люди! Что другие люди думают о ваших детях! — Лицо Ру было отражением тех, что оскорбительно насмехались над Пенном на школьной парковке. Очевидно, именно этому он учился в десятом классе. — Что ж, плевать! В отличие от всех остальных в этой семье, я не лгу о том, кто я есть или что делаю!

Лицо Пенна сделалось багровым — не слишком похоже на ледяное спокойствие, — рот открылся, но Рози его опередила:

— Тебя спрашивали, почему в твоем табеле стоит «неуд» по истории. — Она позаботилась убрать из голоса как триумф, так и ярость. — Ты сказал, что это опечатка. Это была правда?

— Нет. — Ру заметно скис.

— Ты пропустил тест, когда был у стоматолога, и сделал его после уроков, но тебе не поставили за него оценку, верно?

— Нет.

— Ты действительно заслуживал применения презумпции невиновности?

Ру пожал плечами, не расцепляя рук.

— Заслуживал?

— Нет.

— Тогда мне кажется, что ты таки лжешь о том, кто ты есть и что делаешь, — подытожила Рози.

Пенн поставил пронзительную точку:

— И это неприемлемо в нашем доме.

— Вы, ребят, такие лицемеры, — пробормотал себе под нос Ру.

— Прошу прощения? — выговорил Пенн. — Я тебя не расслышал — хотя на самом деле расслышал.

И Ру заорал:

— Как можете вы попрекать меня ложью?! Вы двое лжете все время! Вы лжете каждую секунду каждого дня! Вся ваша гребаная дурацкая жизнь — ложь! Вы все такие: «ох, да моя доченька то», да «ох, моя доченька это», да «наконец-то! Та идеальная маленькая девочка, о которой я всегда мечтала!». Вы все такие: «ой, только не говори никому о своей сестре, и это будет правдой». Так вот, это — не правда! Это ложь. Вы лжете всем, кого знаете. Вы заставляете лгать остальных. Вы принуждаете всю семью покрывать вашу дурацкую гребаную ложь каждый божий день! Так что я не знаю, как у вас духу хватает стоять тут и бранить за ложь меня!

— Мы не будем тебя бранить. — Рози заставляла себя говорить спокойно, несмотря на то что ее трясло, как заводную игрушку. — Мы тебя накажем.

— Жизнь в этом доме — уже достаточное наказание! — И Ру пулей унесся в свою комнату.

— Ты выдаешь желаемое за действительное! — крикнул вслед Пенн.

Это были отсыревшие, угрюмые выходные. В понедельник утром Рози, запыхавшись, сквозь ливень шла на работу. У дома с розовой башней было одно замечательное свойство — от него до ее работы было всего 1,7 км. К сожалению, полтора приходилось идти прямо в гору. Однако Рози, даже задыхаясь, почти каждый день упорно разговаривала по телефону, потому что, когда еще найти время поговорить с матерью?