Книга Возможности слов, страница 5 – Оксана Алексеева

Тот неожиданно быстро сдался и даже руки вверх поднял:

— Хорошо, хорошо! Я джентльмен! — и тут же сменил тон. — Лизавета, фас!

Девушка звонко рассмеялась, не выказывая и малейшей обиды от собачьей команды, кинулась вперед и начала оттеснять Вадима Александровича в сторону от Ксюши. Та, не понимая что происходит, просто переводила ошарашенный взгляд с одного лица на другое. Кирилл объяснил:

— К чертям тактичность! Девчонка пришла в змеиное гнездо, над ней всю жизнь будут издеваться. Мы с Лизаветой — лучший способ подготовить ее к реальной жизни! Не боись, жертв не будет! Ксюш, — его голос неожиданно стал мягче, — ты с детства немая? А язык жестов знаешь? Как тебя вообще угораздило онеметь?

Ксюша была близка к обмороку, поэтому даже позабыла о своем планшете, да и отвечать на эти вопросы желанием не горела. Но к допросу подключилась и Лиза, которая теперь, раскинув руки, не давала приблизиться Вадиму Александровичу:

— Это твой натуральный цвет волос? Очень удачный контраст с кожей и глазами, так что не вздумай их перекрашивать! Женщины готовы выложить килограмм бабла, чтобы такого рыжего добиться! Но волосы нужно укладывать! И макияж — забыла накраситься? Одежда… с рынка, что ли?

Ксюша наполнялась злостью. Этой высокомерной мымре она сказала бы пару ласковых, если бы они остались наедине! И все обвинения были несправедливы — благодаря братьям, она могла бы одеваться в лучших бутиках и хоть ежедневно посещать салоны. Просто в последние годы у нее не стояло задачи привлекать к себе внимание — скорее, наоборот. Она и от этого жгучего рыжего избавится, вот прямо сегодня вечером! Но она не давала права этой наглой блондинке себя оценивать и, тем более, осуждать!

— Ух, какие глазища! Теперь вижу… — подхватил Кирилл и расхохотался: — Она бы тебе сейчас ответила, если бы умела! А может, если нас с ней дня на два тут запереть, то она и говорить научится?

Откровенное издевательство довело температуру до уровня кипения. Ксюша, хоть никогда и не считала себя хамоватой, сцепила зубы, подняла планшет и начала стилусом выводить по экрану отчетливыми печатными буквами: «Идите на…».

— Понял, можешь не продолжать, истеричка, — Кирилл надавил на экран, вынуждая ее остановиться. — Я буду звать тебя «рыба», ладно?

Ксюша снова попыталась дописать начатое, но Вадим Александрович наконец отодвинул от себя назойливое препятствие, подошел ближе, будто накидывая на Ксюшу ауру защищенности.

— Да не обращайте вы внимания на этих придурков, Ксения! Они всегда такие.

Она удивилась, что он не постеснялся подобрать им самое верное определение — а это верный признак, что эта троица гораздо ближе, чем можно было бы представить на первый взгляд. Никакой субординации — по крайней мере, вне пристального внимания посторонних. Хотя сама Ксюша своей им тоже не успела стать. Возможно, что немота делала ее в их глазах безобидной… как мебель.

Кирилл с Лизой только весело переглянулись и тут же отступили, переключившись теперь друг на друга.

— И в самом деле! Кир, у тебя уже рефлекс какой-то — давить на каждую ассистентку шефа?

— Да кто на них давит? — тут же возмутился обвиняемый. — На Анжелу даже давить не пришлось!

Лиза смеялась:

— За что ее и уволили! Она по глупости всем начала рассказывать, как ты на нее давил — в прямом смысле! Прямо на столе у директора!

— Так ее за это уволили? — Кирилл задумчиво запустил пальцы в светлую челку. — Обидно! Обидно, что она оказалась такой дурой…

Вадим Александрович шумно выдохнул и покачал головой:

— Все, Ксения, пойдемте уже. Вас-то, в отличие от этих двоих, уволят, если не будете работать.

Ксюша облегченно выдохнула и поспешила на выход, но уже в спину расслышала:

— Так можно я буду звать тебя «рыбой»?

— И не сутулься!

В коридоре Вадим Александрович объяснял Ксюше, точно хотел оправдаться:

— Вы извините, что не успел вас подготовить! На самом деле, они не плохие ребята. Елизавета Николаевна — отличный специалист, да и добрый человек, пусть и говорит иногда слишком… напыщенно. А Кирилл Семенович… он… вообще не специалист и человек, возможно, так себе, — Вадим рассмеялся тихо. — Но он мой лучший друг, единственный сын шефа и вряд ли относится к вам негативно. Просто у него манера речи такая…

Ксюша посмотрела на собеседника и благодарно улыбнулась. Она не считала, что замдиректора должен перед ней объясняться, но он это делал, очевидно, заботясь о ее настроении.

Потом он провел ее по офису, рассказывая о специфике работы и знакомя со всеми сотрудниками. Ксюша подумала, что когда в этой фирме раздавали наглость, то всю ее урвали предыдущие двое ее знакомцев, а остальным ничего не досталось. Сотрудники тушевались сильнее, чем она сама, отвечали только: «Очень приятно!», но даже любопытству своему выхода не давали.

После оформления документов в отделе кадров, Вадим Александрович заметно напрягся, а потом сказал:

— Ксения, у нас еще есть дизайнерский отдел… Но, возможно, визит туда стоит отложить на потом.

Ксюша не собиралась спорить, но что-то в его интонации заставило ее вывести на экране планшета вопросительный знак. Вадим Александрович задумчиво посмотрел в сторону, потом в потолок и лишь затем, собравшись с мыслями, решил быть откровенным:

— Наш главный дизайнер… человек творческий. С непривычки может показаться, что слишком творческий. Даже не знаю, как выразиться… В общем, он может и накричать на вас просто так…

Ксюша тут же написала: «Я готова».

Замдиректора еще немного поразмыслил и затем кивнул. Однако визит в дизайнерский отдел занял не больше нескольких секунд.

— Вильдо, добрый день! — привлек к себе внимание Вадим Александрович.

Навстречу выплыло сверхъестественное существо, на которое Ксюша попросту вылупилась — сначала от удивления, но быстро меняющегося на восхищение. Мужчина был необъяснимо гармоничен, хоть и обладал очень низким ростом, носом картошкой, маленькими глазенками, а светлые волосы с розоватым отливом были уложены в мелкие кудряшки. Одет он был… в ткани: обмотан какими-то цветными лоскутами, концы которых — разной текстуры — струились по воздуху при каждом его движении. При всем этом он не выглядел смешным. Если бы Ксюша увидела подобное в каком-нибудь театре, то на ум пришли бы ассоциации, что этот актер играет… нет, не живого человека, а что-то наподобие «счастья» или «эйфории». Она решила, что он выглядит настолько абсурдно, что являет собой олицетворение естественности, и на его фоне простые люди в банальных пиджаках или юбках выглядят чем-то совсем примитивным, кухонно-бытовым. Но прекрасное в своей абсурдности существо, так поразившее ее воображение, едва взглянув на новенькую, открыло рот и совсем по-человечески заверещало:

— Что это?! Какие лодыжки! Произведение искусства, завернутое в безвкусицу! Отрежьте мне эти лодыжки, я хочу эти лодыжки!