Книга Здравствуй, папа!, страница 21 – Амелия Борн

Мы втроем упали на асфальт. Раздался короткий треск, а потом – наступила тишина. Я лишь слышал, как кругом творится какая-то возня, вылетают из чьих-то ртов матерные слова, а сам лежал, прижимая к себе Алису и Эмму, и боялся пошевелиться.

– Крамольский! Крамольский, мать твою, живы?

Мне в ухо гаркнул кто-то… кажется, Дементьев. Я отлепился от земли и поднял на него взгляд. Тут же скользнул глазами по Алисе и Эмме. Обе были целы – одна мотала головой, вторая, смотрела кругом себя с довольной улыбкой.

– Живы, – откликнулся я и закрыл глаза.

Мои девочки были в порядке, несмотря на то, что я, как самый распоследний чертов идиот, поставил их под удар неспособностью сдержаться. Остальное было неважно.

– Спасибо.

Эмма, закончившая беседу со следователями, подошла ко мне. Рядом с ней была Алиса, которую она обнимала за плечи. Живая и невредимая, даже начавшая воспринимать случившееся как приключение.

– Не благодари. Сорвался… – отмахнулся и отвернулся от Эммы и Лисенка.

Может, я слишком рано возомнил себя отцом? Слетел с катушек при первом же случае, чуть не подставил под угрозу тех, дороже кого у меня в жизни не было.

– А я так тебя ждала! – воскликнула Алиса, и я невесело усмехнулся.

– Спасибо… – снова повторила Эмма, окончательно выбивая почву из-под ног.

Я смотрел на них, таких неожиданно дорогих и нужных, и не понимал, как жил без Алисы и Эммы все это время.

– Перестань… – вновь помотал головой, давая понять, что благодарность здесь ни к чему. – Отвезти вас домой?

Еще несколько часов назад я был уверен, что Эмма ответит отказом, сейчас же знал, что она согласится.

– Конечно, отвези, – шепнула мать моего ребенка, и на моем лице появилась улыбка, полная облегчения.

Я сидела у постели дочери. Алиса только что уснула, забывшись к моему облегчению крепким и спокойным сном, а я все сидела рядом, боясь отвести от нее глаза.

Вот точно также ведь было и каждый день до этого похищения. Все те дни, что прошли с момента рождения дочери. Но именно сейчас, когда едва миновала угроза потерять Лису, я ощущала все настолько остро. Настолько ценно. Каждый ее вздох, каждый жест, простое присутствие рядом и возможность ее коснуться. Коснуться, чтобы поверить – все действительно кончено. Все страшное позади. Все снова хорошо.

Рядом немой мощной тенью замер Крамольский. Просто стоял позади меня, не произнося ни слова, словно ощущал то же, что и я. Молчаливую необходимость просто побыть рядом с Алисой.

Около часа назад ушел врач, на вызове которого настоял Влад. К счастью, ничего страшного не обнаружилось. Конечно, Лиса была напугана, но под этим страхом не пряталось чего-то непоправимого. И когда мы приехали домой, дочь довольно скоро успокоилась, в привычной обстановке ощутив себя в полной безопасности.

Худшее миновало. А вот вопросы о дальнейшем – остались.

Неохотно поднявшись со своего места, я отошла к окну, проверив, что оно прочно заперто. Наверно, еще не скоро я забуду все, что случилось, и перестану бояться потерять дочь снова.

Склонившись над Лисой, я поцеловала ее нежную щеку, а затем вышла, слыша позади себя тихие, но уверенные шаги Крамольского.

Было уже достаточно поздно и, вероятно, Владу следовало отправиться к себе. Ни один из нас, тем не менее, об этом не заикнулся. Я была вынуждена признать, что его присутствие внушает мне столь необходимое после всего пережитого спокойствие.

В молчаливом согласии мы прошли в мою маленькую кухоньку. В холодильнике стоял ужин, заботливо оставленный Лерой перед тем, как подруга уехала домой. Но есть совершенно не хотелось. Я включила электрический чайник и, сделав глубокий вдох, повернулась к Владу.

Он смотрел на меня, не отрываясь. О чем при этом думал – я совершенно не представляла.

С запозданием я подумала о том, как кошмарно, должно быть, сейчас выгляжу. Впрочем, собственная внешность – последнее, что меня сейчас волновало. Хотя хотелось надеяться, что я не поседела безнадежно за последние пару дней.

– Я хотела сказать кое-что, – проговорила негромко.

Крамольский неожиданно улыбнулся:

– Что-то еще, кроме «спасибо»?

– Да, – устало усмехнулась в ответ. – Мой словарный запас почти восстановился.

Он неожиданно посерьезнел. Потом кивнул, словно отвечая на собственные мысли, и сказал:

– Я тоже хотел обсудить с тобой некоторые вещи.

А потом мы неожиданно одновременно произнесли:

– Я собираюсь уехать отсюда.

– Я хочу увезти вас с Лисенком.

Я удивленно посмотрела на Влада, он – на меня.

– Поясни, – попросил Крамольский, нахмурившись.

Я обхватила плечи руками и, аккуратно подбирая слова, ответила:

– Мне пришло приглашение на работу в другом городе. Я подумывала согласиться на это.

Он немного помолчал, потом сухо заметил:

– Я совсем недавно обрел вас с Лисенком, а ты уже хочешь убежать?

– Ты сможешь с ней видеться.

– Но не так часто, и ты это прекрасно понимаешь.

Он в пару шагов сократил разделявшее нас расстояние и я оказалась прижатой к столешнице. Позади меня возмущенно бурлил давно забытый чайник, а я не могла оторвать взгляда от Крамольского. Проследила глазами за тем, как он поднял руку, поднеся ее к моему лицу, как сжал пальцами подбородок, заставляя приподнять его и взглянуть ему в глаза.

– Я хочу, чтобы вы поехали сейчас со мной, – повторил он веско. – А потом… у тебя будет возможность решить, нужен ли я вам только как отец на выходные или… как кто-то гораздо больший.

У меня сбилось дыхание. Я не сомневалась в том, что он хочет принимать участие в жизни Алисы и готов все для нее сделать. Но в том, что касалось наших с ним отношений была совершенно ни в чем не уверена. Более того – даже не хотела задумываться на эту тему. Так было гораздо спокойнее и безопаснее.

И вот теперь от его «нужен ли я вам» в груди зародилось что-то странное. Одновременно тягучее и тянущее, мучительное и сладкое. Надежда. Совсем ненужная мне надежда на это самое «гораздо большее». Он был отцом моего ребенка и этим нам стоило ограничиться. Слишком много поводов у меня было понять, что наши миры и образы жизней – совершенно разные.

– И куда ты хочешь нас отвезти? – спросила по большей части для того, чтобы просто поддержать разговор и отвернулась, чтобы наконец налить себе чая, который совершенно расхотелось пить.

– Во Францию.

Рука предательски дрогнула, и я расплескала обжигающую жидкость по столешнице и полу.

– Все в порядке? – озабоченно поинтересовался Влад, решительно забирая у меня из рук чайник. – Ты не обожглась?