Книга Вы друг друга стоите, страница 31 – Сара Хогл

Когда он улыбается, строение его лица завораживает: на вызывающих зависть скулах кожа натягивается, будто он постоянно втягивает щеки. Такой надутый, жеманный вид красоты, так и требующий усадить его на кожаный диван и не мешать предаваться унынию. При мысли о нем, с важным видом вступающем под сень леса нарубить дров, я чуть не давлюсь соком. Неотесанным этого мужчину назвать точно нельзя.

– Ты злой двойник Николаса? – спрашиваю я. – Или добрый?

Он только сердито хмурится в ответ.

– Ну правда, почему ты так оделся?

– Тише. – Он оборачивается в сторону комнаты, где грузчики ставят на тележку стиральную машину и сушилку. – Можешь просто побыть паинькой? Отлично.

– Не-а. Ты что, пытаешься впечатлить их или что?

Он меняет тему, пока крутые ребята не слышат.

– Почему ты все время бегаешь в ванную?

Я медлю, пытаясь решить, какой из двух малоприятных вариантов покажется ему противнее.

– Критические дни.

Он скептически приподнимает бровь.

– Тебе нужны подробности? Если хочешь, не буду смывать в следующий раз, сам увидишь, что я там делаю.

– Да что с тобой не так?

– Ты. Вот что со мной не так.

Он в раздражении уходит, а я чувствую себя так здорово! Один из грузчиков двигается в мою сторону, и я меняю тактику: больше никаких пряток по укромным местечкам. Воздух искрит от тестостерона, а я изголодалась хотя бы по намеку. Говорила ли я, как это чудесно, когда мужественные мужчины занимаются физическим трудом прямо перед тобой? Все рослые, загорелые, с большими огрубелыми руками и бугрящимися на волосатых предплечьях венами. У одного из них татуировка на бицепсе: полуобнаженная красотка на капоте кабриолета.

Следить за всем – работа тяжелая, но кто-то же должен ее делать. С моего места прекрасно видно, как они наклоняются, охают, поднимают, как напрягаются и расслабляются мускулы. Мускулы на спине! Кто знал, что на спине так много мышц? Теперь я знаю. Долой «Тиндер», когда Николас выкинет белый флаг, я найму целую команду грузчиков и найду себе парня среди них.

У Николаса красивое тело, изящное, подтянутое. Такие тела можно увидеть как за игрой на пианино, так и на поле для регби. Сейчас я лишена привилегии наслаждаться его прекрасным элегантным телом, так что мне теперь нравятся мужчины, которые прежде были не в моем вкусе. Незавидное положение. Мужчины размером с гору, с бородой как у ZZ Top и татуировками на лице. Лысеющие чокнутые ученые. Граф Чокула с упаковки хлопьев. Силуэт из титров сериала «Безумцы». А если это продлится еще дольше, то я буду мечтать и о безликом значке, обозначающем мужскую уборную.

За одним из мужчин я наблюдаю немного слишком заинтересованно, и спиной ощущаю обжигающий взгляд Николаса. Кашлянув и извинившись, выхожу из комнаты.

Он вскоре находит меня и так неодобрительно смотрит, что я не выдерживаю и вздыхаю:

– Что?

– Ты не могла бы вести себя поскромнее? Как бы ты себя чувствовала, если бы я пялился на других женщин?

Полагаю, он пялится на других женщин каждый день. Они-то точно его так и раздевают глазами.

– Ни на кого я не пялилась. Понятия не имею, о чем ты.

– Да ладно, – морщится он. – Первый раз вижу, чтобы кто-то мог так долго не моргать.

– Я просто… наблюдала, – чопорно отвечаю я. – Не делай из мухи слона. И в любом случае, даже если я бы смотрела, а я не смотрела, моей вины тут не было бы. Со мной уже целую вечность не занимались сексом по-настоящему, с желанием.

Губы Николаса превращаются в тонкую ниточку, а его решительное выражение через какое-то время начинает меня беспокоить, поэтому я нарушаю тишину очередным «Что?».

Он только коротко качает головой.

– Ничего.

Врет он все. Говоря «ничего», он на самом деле имеет в виду: «Мне надо придумать, что бы такого обескураживающего сказать».

Грузчики уже ушли, и я жду, что же он скажет, стоя у нашего нового дома, который на самом деле его дом и который я все еще называю «Стихийным бедствием».

Я поливаю несчастное деревце, потому что меня переполняет нерастраченная любовь, а оно нуждается во мне. Я буду его подкармливать, сметать осыпавшиеся иголки, и оно вырастет самым большим и сильным во всем дворе. От его семян вырастут еще сотни новых деревьев, которые я украшу гирляндами. Оно станет патриархом и генералом моей новой армии деревьев.

Его зовут Джейсон, и сейчас он – моя важнейшая задача на земле.

Николас внимательно следит, как я похлопываю Джейсона по веткам и шепчу ему – ученые говорят, что растениям становится лучше, если с ними разговаривать.

Убедившись, что Джейсон в порядке, я иду в дом, но не успеваю даже разуться, как Николас на меня напускается:

– Между «нужный» и «желанный» есть разница. В чем-то мне нравится быть нужным, но в сексе этого недостаточно. Я не могу быть просто кем-то в твоей постели, сделавшим дело и все. И не собираюсь совершать бестолковые движения в полной отрешенности. Не с тобой. Ведь с тобой у нас должна быть самая глубокая связь.

– У нас есть связь. – Боже, и это мой голос? Такой… никакой. Мои способности к обману терпят поражение от жестокой откровенности, которой мы последние дни придерживаемся.

– Ты перестала видеть меня, Наоми. Перестала желать меня. Ты скоро поймешь, что я могу различить ту секунду, твой уход в себя, и хуже этого чувства я не испытывал. И так без конца. Это происходит постоянно. И каждый раз, когда ты сбегаешь в какой-то свой мир, куда мне не пройти, я пытаюсь вернуть тебя.

– Не знаю, о чем это ты. – Мне крайне неуютно, он говорит с таким пылом, что у меня начинают гореть щеки.

Николас продолжает так, будто я ничего и не говорила:

– Я не могу позволить, чтобы между нами были какие-то интимные отношения, когда ты вся в себе. Не могу допустить, чтобы это стало нашей новой нормой. Но, похоже, недостаточно отдаляться от тебя в отместку за твою отстраненность, ты все равно не хочешь меняться. И я уже не знаю, куда это нас приведет. Единственное, в чем я уверен, так это что насыщать твои физические потребности, забывая про мои эмоциональные, – плохая идея.

Нет уж, тему эмоциональных потребностей лучше вообще не трогать, так что я скрещиваю руки и перехожу в наступление:

– Недостаточно, чтобы я изменилась как? Что именно ты хочешь изменить во мне, Николас?

В его лице тут же что-то закрывается. Конечно, свои реплики он произнес и теперь собирается бежать, поджав хвост, но я ему не даю.

– Я только хочу, чтобы я был тебе небезразличен, – умоляюще произносит он, обеими руками указывая на расстояние между нами. – Хочу, чтобы ты слушала. Чтобы мои чувства имели значение.

На пороге сознания уже маячит вина, но тут я вспоминаю, о чем был изначальный спор: о том, что он купил дом за моей спиной. Что все это время втайне рвал и метал, злясь, что не принял предложение в Мэдисоне, и виня в этом меня. Предположил, что я, конечно же, откажусь от своей работы из уважения к его более значимой профессии и высшим целям. При этом, полностью забыв про меня, он осыпает подарками свою чудовищную мать, никогда не воспринимает всерьез ни мою работу, ни друзей и не защищает от унижений со стороны его собственных друзей и семьи. И этот человек, с такой мукой сейчас смотрящий мне в глаза и так искренне огорченный, месяцами пытался заставить меня бросить его.