Книга Застенчивость в квадрате, страница 49 – Сара Хогл

Над нами хлопают крыльями летучие мыши, и даже сквозь спальный мешок я чувствую сочащийся из земли холод, проникающий снизу сквозь ткань палатки. Негнущаяся спина уже начинает думать, что все эти «быть ближе к природе» сильно переоценены. Напоминаю себе, что просить Уэсли стать моим одеялком неприемлемо.

Тишина сгущается. Долгий день дает о себе знать, веки тяжелеют, и тут он шепчет:

– Ты не спишь?

Вот он, мой шанс вовремя остановиться. Надо просто ничего не говорить, делать вид, что сплю. Тогда он тоже уснет, и опасности удастся избежать.

– Нет, – не теряя ни секунды, отвечаю я.

– Сегодня я узнал об очень неловком для тебя моменте, – через пару мгновений произносит он. – И расскажу кое-что о себе. Более неловкой ситуации представить нельзя. Так будет по-честному.

– Ты не должен…

– И ты не должна была, когда увидела мои рисунки на чердаке. Но ты поделилась со мной важным и личным для тебя. А сейчас, в темноте, проще быть храбрым. Так что я расскажу.

Он тихонько выдыхает, снова поворачивается ко мне, оказываясь сейчас даже ближе, чем раньше. Мне всего-то нужно качнуться к нему на пару сантиметров, и его губы коснутся моего лба. Вздрагиваю и стискиваю в кулаке футболку, сдерживаясь.

– У меня никогда никого не было.

Время превращается в жидкость, разливаясь вокруг нас. Температура резко повышается, точно бенгальский огонь.

– Хочешь сказать…

– Да.

Пульс стучит в ушах. Затекшую руку колет, я неосмотрительно улеглась на нее, но, несмотря на неприятные ощущения, пошевелиться не могу.

Не дождавшись ответа, он мягко, невыносимо уязвимо просит:

– Скажи что-нибудь?

В горле будто песка насыпали.

– Пытаюсь придумать ответ, который не звучал бы как предложение, – признаюсь я охрипшим голосом. – Уэсли, тебе нечего смущаться.

Он снова переворачивается на спину, кладет руку на живот.

– Это меня беспокоит. Будто клеймо, особенно для парней. Особенно для парней, которым почти тридцать. Не то чтобы я хочу… ну, ты знаешь… – Он даже не может заставить себя произнести это вслух. – Но с такой социофобией, как у меня, знакомиться с новыми людьми сложно. Я паникую. Или хочу сказать что-то так, как мне нужно, но в итоге по дороге из головы к губам все запутывается. Тыква пытается быть цветами и становится кактусом. И это очень досадно.

– Цветов в тебе больше, чем кактуса, – заверяю я, действительно искренне имея это в виду. Надеюсь, он верит. – Но, как бы там ни было, тыквы лучше всего.

– Ладно. – Кажется, он трет глаза. – Наверное, это был перебор. Извини. Уже поздно, и я устал.

Конечно. Он правда устал и вовсе ни на что не намекает. Не предлагает. И уж точно не хочет, чтобы я сейчас перекатилась на него, воплощая свои коварные планы в жизнь. Единственный Уэсли, который разрешит мне пропустить сквозь пальцы русые пряди и прижаться губами к его губам – воображаемый. Думать о таком совестно, но ничего поделать не могу.

– Для меня очень большая честь, что ты настолько мне доверяешь, – прикусываю язык и тянусь к его руке. Он мягко пожимает мою в ответ, легонько поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони.

– Я смог признаться только потому, что с тобой так легко говорить. Как будто ты… – Он резко вздыхает. – По-настоящему слушаешь и все замечаешь.

Тело задеревенело от напряжения, сконцентрировавшегося в висках. Может, мне только кажется, но он тоже вроде бы весь напрягся. Я сгораю заживо.

– Не знаю, что я несу, – бормочет он.

Но не успевает он продолжить, как я решаюсь:

– Ты прав. Я всегда тебя слышу.

– О. – Голос у него сейчас легче перышка. Один выдох. – Хорошо.

Тут он добавляет «И я всегда замечаю тебя», и обрушивается на меня со всей страстностью – вот только этого не происходит. Он только произносит:

– Ладно.

– Ладно, – эхом вторю я.

– Спокойной ночи, Мэйбелл.

От разочарования ломается, кажется, каждая косточка в теле.

– Спокойной ночи, Уэсли.

Глаза я не закрываю. Мы так и лежим, все еще соприкасаясь пальцами, и его золотые кудри щекочут мое ухо миллионами микроскопических клеточек. Может, он засыпает сразу же, а может, тоже долго лежит без сна, как и я, подняв невидящий взгляд к звездам.

Большую часть ночи я провожу, размышляя, ад это или рай, но утро все расставляет по своим местам. Определенно, ад.

Утро это звание заслужило. Меня обнимают теплые руки, спиной я чувствую, как поднимается и опускается грудь спящего рядом мужчины, и преступные мысли так и роятся в голове. Единственное, что не дает мне перекатиться на бок и лечь лицом к нему, рассматривая, – нечищеные зубы. И манеры. Но в основном зубы.

– Ты проснулась? – спрашивает он.

Потягиваюсь и зеваю, делая вид, что только что вынырнула из сна.

– Что? А… угу… – Так бы и лежала здесь целую вечность. Может, он коснется губами моей шеи и скажет, как невыносимо хочет меня, и мы будем кататься по этому полю весь день…

– Отлично. Хочу выйти пораньше. – Он расстегивает спальный мешок и перебирается через меня, по дороге к выходу из палатки подхватывает свой рюкзак. Рука мягко треплет меня по голове, будто я ретривер какой-то. Приподнимаюсь на локтях, прожигая его спину сердитым взглядом.

Очевидно, те знаки я поняла совсем не так.

Когда я, приведя себя в порядок, присоединяюсь к нему, он уже жует мюсли в чистых джинсах и простой белой футболке (за деревом переодевался, что ли? Или прямо так, на виду? Меня не должно это волновать!).

Переводит взгляд на меня, и я автоматически краснею и спотыкаюсь.

– Неровная… трава вся в кочках, – сквозь зубы выдаю я. – Норы сусликов или что-то такое.

С некоторым удивлением он изучает землю, не переставая жевать. Кивает.

– М-м.

Нужно было взять с собой зеркало. Может, у меня слюна на щеке высохла, а я и не заметила. Даже не сомневаюсь, что волосы ведут себя хуже, чем когда-либо. У них всегда проблемы с поведением, когда мне особенно нужно выглядеть хорошо. А вот когда я никуда не иду и никто меня не видит, о-о-о, тогда хоть сразу в рекламу шампуня.

После уединения в кустиках по зову природы я помогаю Уэсли свернуть наши спальные мешки, палатку и уложить вещи. Металлодетектора так нигде и нет.

– Может, йети забрали, – предполагаю я весело. – Ты говорил, они в Аппалачах живут, да?

– Даже отвечать не собираюсь, – качает головой Уэсли.

– Только что ответил. – Я быстрым шагом чуть ли не бегу вперед, чтобы последнее слово осталось за мной. – Кто придет домой последним – чистит водостоки! – Ужасная угроза. В них растут деревца и кто знает что еще.