Онлайн книга «V.»
|
Руни и Руби остались одни в гостиной. – Мы могли бы прихватить с собой одну мою знакомую, – сказал Уинсам. – Кажется, ее зовут Рэйчел Оулгласс, она живет на Сто двенадцатой улице. Руби принялась возиться с застежкой сумочки. – Вряд ли твоей жене это понравится. Лучше мы с МакКлинтиком возьмем «триумф» и поедем сами. Незачем тебе вникать в наши дела. – Моя жена, – мгновенно рассвирепел Уинсам, – долбаная фашистка. Тебе ли об этом не знать. – Но если ты возьмешь Рэйчел… – Я просто хочу поехать куда-нибудь за город, подальше от Нью-Йорка, туда, где сбываются все ожидания. Разве нет таких мест? Ты еще совсем молода. А у детей все именно так и происходит, разве нет? – Я уже далеко не ребенок, – прошептала она. – Ради Бога, Руни, перестань. – Детка, если этого нет в Леноксе, значит, будет где-нибудь в другом месте. Где-нибудь дальше на восток, на озере Уолден [243], ха-ха. Хотя нет. Нет, теперь там общественный пляж, где сидят всякие бостонские жлобы, которые с радостью поехали бы на Ривер-Бич, если бы толпа точно таких же жлобов оставила им хоть немного места; а так эти жлобы садят на камнях вокруг Уолдена, рыгают, пьют пиво, которое им удалось протащить мимо охранников, пялятся на молоденьких девочек и ненавидят своих жен вкупе с вонючими детишками, которые тайком писают в воду. Тогда где же? Где найти такое место в Массачусетсе? Или даже во всей стране? – Сиди дома. – Нет. Надо же посмотреть на этот поганый Ленокс. – Ты слышала, детка, – мягко запела Руби с рассеянным видом, – ты знала о том, что в Леноксе нет наркоты… – Как ты это сделала? – Жженой пробкой, – ответила она. – Как певцы, которые на концертах косят под негров. – Врешь. – Уинсам отошел в другой конец комнаты. – Ты вообще ничем не пользовалась. Нужды не было. Ты вообще обошлась без грима. Знаешь, Мафия полагает, что ты немка. Я считал, что ты пуэрториканка, пока Рэйчел меня не просветила. Как так получается, что каждый видит в тебе то, что хочет видеть? Это защитная окраска? – Слушай, Руни, – сказала Паола, – я много об этом читала и выяснила, что о мальтийцах никто толком ничего не знает. Мы сами считаем себя чистой расой, а европейцы причисляют нас к семитам, хамитам, потомкам смешанных браков североафриканцев или турков и еще Бог знает к кому. Но здесь, для МакКлинтика и всех прочих, я негритянка по имени Руби. – Уинсам фыркнул. – Будь другом, не выдавай меня – ни им, ни ему. – Я никому не скажу, Паола. – Тут вернулся МакКлинтик. – Ладно, ребятки, вы не против заехать за моей подружкой? – За Рэйчел? – разулыбался МакКлинтик, – Славное дело. Паола совсем сникла. – Представляю, какой пикник мы вчетвером устроим за городом. – Это говорилось для Паолы; Уинсам окосел и уже не следил за собой. – Это будет нечто новое, свежее и чистое. – Пожалуй, вести буду я, – решил МакКлинтик. Таким образом ему удастся сосредоточиться и немного прийти в себя, а за городом дело пойдет легче. Тем паче что Руни совсем пьян. Даже больше, чем кажется. – Веди, – устало согласился Уинсам. Господи, только бы она была дома. И всю дорогу до 112-й улицы (МакКлинтик жал на всю катушку) он размышлял, что будет делать, если не застанет Рэйчел. Рэйчел не было. Дверь не заперта, записки нет. Обычно она не забывала черкнуть пару слов. И обычно запирала дверь. Уинсам вошел в квартиру. Две-три зажженных лампы. И никого. Лишь комбинация валяется на кровати. Уинсам взял в руки черный гладкий шелк. Ночнушка-шелковушка, подумал он и поцеловал комбинацию в левую грудную чашечку. Зазвонил телефон. Уинсам не стал брать трубку. Но в конце концов решил ответить. – Где Эстер? – задыхаясь спросила Рэйчел. – Хорошее у тебя белье, – сообщил Уинсам. – Спасибо. Она не приходила? – Девушки, которые носят черное белье, опасны. – Потом, Руни. Она унеслась, будто ей вожжа под хвост попала. Посмотри, там записки нет? – Поехали со мной в Ленокс, в штат Массачусетс. Вздох безграничного терпения. – Нет там записки. Ничего нет. – Ты посмотри, посмотри. Я в метро. Пылает август в Новом Йорке, – (запел Руни), – Поедем в Ленокс, не грусти, Не бей меня отказом горьким, Сказав, как всем: «Прощай, прости». (Припев, в темпе бегин
[244]): В том краю, где прохладные ветры гуляют по улицам узким. Миллионы теней пуритан по извилинам мозга бредут, Но лишь бостонский грянет мотив – и член встанет ракетой в миг пуска, Жизнь – мечта, и плевать на богему, легавых и тюрем уют. Город Ленокс прекрасен, ты вдумайся, Рэйчел, Наедим мы там задницы нечеловечьи – Не бывало такого у нас никогда. Будет там мой Уолден, а я, как Джон Олден
[245], Облысею и слюни пускать нежно в полдень Стану рядом с тобой. Ну и пусть, ерунда. Слушай, Рэйчел, (прищелкивая пальцами на первую и третью долю) уедем со мной навсегда. Рэйчел бросила трубку на полуслове. Уинсам остался сидеть у телефона с комбинацией в руках. Просто сидел. II
Эстер и впрямь попала вожжа под хвост. А задница у нее была весьма чувствительная. Незадолго до разговора с Уинсамом Эстер сидела в прачечной и плакала; там Рэйчел ее и нашла. – Что такое? – спросила она. Эстер заскулила громче. – Детка, – ласково сказала Рэйчел, – рассказывай. – Отвали на фиг. – И Рэйчел пришлось бегать за ней между стиральными машинами и центрифугами, то и дело путаясь в сохнущих простынях, ковриках и лифчиках. – Слушай, я ведь просто хочу тебе помочь. – Эстер боролась с простыней. Рэйчел беспомощно стояла посреди темной прачечной и взывала к подруге. В этот момент взбесилась стиральная машина в соседней комнате, и через дверь прямо им под ноги хлынул поток мыльной воды. Рэйчел выругалась, сбросила туфли, подоткнула юбку и помчалась за шваброй. |