Онлайн книга «V.»
|
Профейн, у которого ночи стали свободными, решил, что теперь может без особого риска позволить себе чаще бывать в «Ржавой ложке» и «Раскидистом тисе». – Бен, – кричала Рэйчел, – меня это унижает. – С той ночи, как его уволили из Ассоциации антропологических исследований, он только и делал, что пытался ее унизить. – Почему ты не хочешь, чтобы я нашла тебе работу? Сейчас сентябрь, студенты валят из города толпами, лучшего времени для работы по найму просто не бывает. – Считай, что у меня отпуск, – отвечал Профейн. Впрочем, какой отпуск, когда у тебя двое подопечных. Никто и не заметил, как Профейн стал полноправным членом Шальной Братвы. Под руководством Харизмы и Фу он учился употреблять имена собственные, не напиваться до потери сознания, сохранять невозмутимое выражение лица, а также курить марихуану. – Рэйчел, – признался он через неделю, – я курил травку. – Пошел вон отсюда. – Что? – Ты превращаешься в марионетку. – Тебе не интересно, на что это похоже? – Я и сама курила травку. Дурацкое занятие, вроде мастурбации. Если ты от этого балдеешь – прекрасно. Но без меня. – Это было всего один раз. Попробовал ради интереса. – Когда-нибудь я все равно это скажу: Братва не живет, а использует жизненный опыт других. Ничего не создает, а лишь болтает о творцах. Варезе, Ионеско, де Кунинг, Витгенштейн [254] – блевать хочется. Братва сама себя высмеивает и даже не замечает этого. А журнал «Тайм» все это заглатывает и принимает всерьез. – Тем больше веселья. – И тем меньше в тебе человеческого. Но Профейн все еще был под кайфом, и ему так захорошело, что он не смог спорить. И прочь ушел к Харизме и Фу на поезде кататься. Рэйчел заперлась в ванной с портативным приемником и позволила себе порыдать. Кто-то пел стандартную песенку, сетуя, что мы всегда причиняем боль тем, кого любим, хотя их вообще обижать не следует. Верно, подумала Рэйчел, но разве Бенни меня любит? Это я его люблю. Кажется. Хотя и не знаю, что в нем нашла. И она зарыдала еще пуще. В час ночи она появилась в «Ржавой ложке» – черное платье, волосы распущены, никакой косметики, кроме грустных енотово-темных обводов туши вокруг глаз, – ни дать ни взять одна из постоянно толкущихся в баре женщин, девчонок – словом, шлюшек. – Бенни, – сказала она. – Извини. А чуть позже: – Не бойся меня обидеть. Только приходи домой, ко мне, в постель… И еще позже у нее в квартире, глядя в стену: – Тебе даже не обязательно спать со мной. Просто притворись, что ты меня любишь. Настроение у Профейна от всего этого не улучшалось. Но в «Ржавую ложку» он ходить не перестал. Как-то вечером они со Стенсилом напились в «Раскидистом тисе». – Стенсил уезжает из страны, – сообщил Стенсил. Ему вдруг захотелось поболтать. – Я бы тоже хотел уехать из страны. Молодой Стенсил, способный последователь Макиавелли. Вскоре Профейн уже рассказывал ему о своих проблемах с женщинами. – Не понимаю, чего хочет Паола. Ты знаешь се лучше меня. Как по-твоему, что ей нужно? Вопрос поставил Стенсила в затруднительное положение. – А разве вы с ней… – увильнул он. – Как говорится… – Нет, – ответил Профейн. – Нет, нет. Но следующим вечером Стенсил снова появился в баре. – По правде говоря, – честно признался он, – Стен-сил ее ни в чем убедить не может. А вот ты можешь. – Не болтай, – сказал Профейн. – Пей. Через пару часов оба здорово нализались. – А ты не думал о том, чтобы поехать с ними? – поинтересовался Стенсил. – Я там уже был. Чего ради мне туда возвращаться? – Но, наверное, Валлетта тебя – хоть чем-нибудь – привлекает? Пробуждает воспоминания об испытанных там чувствах? – Я ходил в бар на Кишке [255] и надирался там, как все прочие. Был так пьян, что ничего не чувствовал. Стенсилу от этого стало легче. Валлетты он боялся до смерти. Ему было бы спокойнее, если бы в этом долгом путешествии его сопровождал Профейн или кто-нибудь еще, чтобы а) присматривать за Паолой, б) не оставлять Стенсила в одиночестве. Стыдись, сказала совесть. Старик Сидней поехал туда без единого козыря на руках. Один. И чем это кончилось, подумал Стенсил, вздрогнув и криво ухмыльнувшись. – Где ты живешь, Профейн? – перешел он в наступление. – Да где придется. – То есть корней нет. Как и у прочих. Любой из вашей Братвы мог бы хоть завтра собраться и рвануть хоть на Мальту, хоть на Луну. Спроси их почему, они ответят: а почему бы и нет. – Все равно Валлетта мне до лампочки. – Хотя в этих разбомбленных зданиях, в разбитых желтоватых кирпичах и в бьющей ключом жизни Королевской дороги что-то, конечно, было. Как там называла Паола этот остров? Колыбель жизни. – Всегда мечтал, чтобы меня похоронили в пучине морской, – сказал Профейн. Если бы Стенсил сумел выстроить правильную ассоциативную цепочку, ему бы отлилось сердечной благосклонности полной ложкой. Но они с Паолой никогда не говорили о Профейне. Кто такой вообще был этот Профейн? До сих пор никто. И они решили продолжить пьянку на улице Джефферсона, где раскручивалась вечеринка. Следующий день, суббота. Утро застигло Стенсила, когда он носился по знакомым и сообщал всем, что у них с Паолой наметился третий спутник. Третьего спутника тем временем мучило жуткое похмелье. А Его Девушку терзали страшные подозрения. – Почему ты ходишь в «Ржавую ложку», Бенни? |