Книга Шалость: сборник рассказов о любви, страница 45 – Анна Рожкова

Поправлялась я стремительно, закаленный на свежем воздухе организм восстанавливался быстро. Спустя несколько дней я уже могла самостоятельно передвигаться по комнате. Граф больше не заходил. Я же думала о нем постоянно. Еще через несколько дней я почувствовала в себе достаточно сил, чтобы сбежать. Я тихонько опустила ручку двери, не заперто. Выскользнула в коридор, посмотрела по сторонам. Никого. Никем не замеченная, добежала до лестницы.

– Бежишь? – раздался голос сзади. – Чего еще можно ожидать от таких, как ты? Все ночью, все тайком. Тебя никто не держит.

Я медленно обернулась. Граф стоял на верхней площадке. Гордая осанка, высоко поднятая голова. Аристократ до кончиков ногтей. Я сразу почувствовала себя маленькой и жалкой. Опустила голову.

– Прости меня. Я тебе благодарна. Вот только отец, – я подняла глаза, молитвенно сложила ладони.

– Твой отец останется здесь. И ответит по закону. Как и положено ворам. – Он развернулся, чтобы уйти.

– Подожди, – позвала я. Эхо множило мой выкрик. – Возьми меня вместо отца.

– Тебя? – Граф был удивлен. – Я не мщу женщинам. – Он снова развернулся, готовый уйти.

– Я отдам тебе… – я замешкалась.

– То, что, как ты подозревала, я отнял у тебя силой? – он рассмеялся. – Я же говорил, что ты мне неинтересна.

– Я могу работать на тебя, стать твоей рабыней, выполнять все твои поручения, – я с надеждой смотрела на его широкую спину. – Отец, он старый человек.

– Он не думал о возрасте, когда пришел украсть, – отрезал граф.

– Как ты не понимаешь, он единственный, кто у меня остался. Единственный, кому я нужна, – от отчаяния я разрыдалась.

– Возвращайся в свою комнату, – распорядился граф.

После полудня служанка принесла мне платье, смену белья, расческу.

– Граф распорядился, чтобы вы были готовы к семи, – она поклонилась. – Вам понадобится моя помощь?

– Нет, спасибо.– Вот еще. Чтобы кто-то помогал мне одеваться? Это уж слишком. – Налейте мне ванну в шесть.

Служанка кивнула и испарилась.

В шесть я с удовольствием опустилась в теплую воду, до скрипа вымыла волосы душистым мылом. Потом долго расчесывала частым гребнем, пока они не заблестели. Платье. Вот черт. Зря я отказалась от помощи. Его просто невозможно было надеть самостоятельно. Все эти крючки и застежки. И кто их только выдумал? Промучившись с полчаса, я оставила эту затею. Влезла в свою цветастую блузку и черную юбку до пят. В семь в дверь постучали:

– Да, да, – окликнула я.

В проеме появилась служанка.

– Граф вас ожидает.

Я спускалась по лестнице, граф стоял на площадке внизу. Расфуфыренный, как павлин. Шитый камзол, панталоны, гетры, шелковые туфли с пряжками, даже белоснежный пудреный парик. Я фыркнула.

– Что вас так насмешило, душа моя? – осведомился граф, подавая мне руку. Он явно пребывал в отличном настроении, широко улыбался. Главное было не испортить ему настроение.

– Вы похожи на павлина, – я снова рассмеялась, – распушившего хвост.

Он расхохотался:

– А где же ваше платье? – он окинул меня взглядом, изогнул бровь.

– Я не смогла его застегнуть, – от досады я закусила губу, вспыхнула до корней волос. – Простите меня.

– Ничего. Так даже колоритнее и привычнее, – он повел меня в бальный зал.

В зале горели свечи, отражаясь в начищенном до блеска паркете, играли музыканты. Накрытый белоснежной скатертью стол ломился от яств. Я пожалела, что не надела платье. В своих одеждах я чувствовала себя не в своей тарелке. Граф подвел меня к столу, отодвинул стул. Когда я села, обошел стол и сел напротив. Расправил крахмальную салфетку, положил на колени. Я повторила за ним. Такое количество приборов. Я растерялась. Мне еще не доводилось сидеть за столом. Принесли горячее. Граф ел не спеша, смакуя каждый кусочек. Я ужасно проголодалась и навалила себе полную тарелку. Граф улыбнулся. Не успели мы насладиться блюдом, как принесли следующее. Я с тоской провожала глазами свою полную тарелку.

– Какое расточительство, – черт, кажется, я опять сказала вслух.

Граф пропустил мое замечание мимо ушей.

– Вина? Какое предпочитаете? Белое? Красное?

– Э… – я снова покраснела, – на ваше усмотрение.

– К рыбе лучше подходит белое.

Один из слуг плеснул из запотевшей бутылки вина в высокий бокал. Граф поднял свой. Я вылила в рот все содержимое. Тут же закашлялась.

– Воды, – распорядился граф.

Я с благодарностью сделала глоток. Когда ставила стакан, с удивлением заметила, что бокал графа полон. Вот черт. Я-то думала, следует пить залпом.

– Итак, – граф промокнул губы салфеткой. – Вернемся к вашему предложению, цыганочка. Я согласен. Вашего отца отпустят после того, как вы выполните свою часть договора.

– Я…, – попыталась встрять.

Граф предостерегающе поднял руку:

– До того времени ваш отец будет содержаться в хороших условиях, получать хорошее питание и должный уход. Согласны?

Я кивнула. Опрокинула в себя второй бокал. В голове приятно опустело, стало легко и радостно.

– Что за договор, граф?

Он поморщился:

– Называй меня по имени. Альберт, – он кивнул.

– А я – Рада, – улыбнулась я. – Альберт, – я покатала имя на языке. Красивое, но нелегко будет отвыкнуть от «графа».

– Ты спросила про договор, – он выдержал паузу, – Рада? У меня возникла идея. Небольшая шалость. И ты мне поможешь претворить ее в жизнь.

***

Две недели меня обучали танцам, манерам, выговору, поведению за столом, правильной осанке, походке и бог знает чему еще. Я занималась с утра до позднего вечера. Уставала так, что засыпала, едва коснувшись подушки. Голова шла кругом от всех этих премудростей. Через две недели мы с графом держали путь в столицу.

– Значит, нужно сначала сделать реверанс, а уже потом представиться, – повторяла я в карете.

– Расслабься, на месте разберешься.

– Тебе легко говорить, ты – старый, все знаешь, – сетовала я.

– Старый? – удивился Альберт. – Мне двадцать восемь, – изумленно произнес он.

– Я же говорю, старый.

Он расхохотался. Отсмеявшись, сказал:

– Ну, спасибо, кузина. Вы мня забавляете.

Помню, как собиралась на первый бал. Ужасно нервничала.

– У меня не получится, – накручивала я себя. – Все поймут, что я самозванка.

– Не поймут, не переживай, – успокаивал Альберт.

Он выбрал мне платье. Мы долго спорили насчет корсета.