Книга Цемфелада, страница 81 – Алексей Леус

– Понял, сделаю.

– Если я проигрываю, обороняйтесь, пока все жители не уйдут, потом уходите сами. Если я выиграю, они сразу пойдут на штурм, это будет их единственный и последний шанс. Первый удар будет страшен, но надо будет выстоять. Как только исчезнет Икной, вся эта орда превратится в разрозненные группы. Если сразу не задавят вас толпой, всё, считай их песенка спета. Всем всё ясно?

– А ты? – Цемфеладе план явно не нравился.

– За меня не волнуйся. Икной этого не знает, но благодаря доспехам из кандалов Таситы, я не смогу попасть в плен живым.

За’Хар повернулся в сторону нежити и активировал заклинание усиливающее голос:

– Икной! Эй, дохлятина, отгони мух от своего вонючего трупа и выползай из ямы, в которой ты прячешься! Лич, ты меня слышишь? Разговор есть, тащи свои гнилые кости сюда!

Среди нежити возникло какое-то волнение и ближе к крепости, прямо по воздуху, держась где-то в полуметре от земли, подплыло мерзкое создание. Гламурная мутировавшая мумия, так бы охарактеризовал Икноя За’Хар. Лич был одет в пафосное платье, ниспадавшее аккуратными складками, украшенное широким поясом, с которого на шипастых цепях свисали какие-то артефакты, лентами и мантией с шипастыми костяными наплечниками. На голове было что-то вроде капюшона, который на самом деле являлся полноценной накидкой с короткими рукавами.

Выбивающиеся длинные седые волосы жили своей жизнью, постоянно скручивались, развевались, шевелились и За’Хар отметил, что эти длинные пучки волос заканчивались очень зубастыми пастями, которые то проявлялись, то снова превращались в обычные волосы.

Слева от Икноя левитировала раскрытая чёрная книга, справа чёрный шар, а в руках был резной посох с тройным навершием, больше похожим на объединённые шестопёры.

Надо сказать, лич впечатлял. Это существо хоть и выглядело довольно мерзко, уважение внушало. Он буквально дышал лютой силой тьмы, источая в мир гибель и страдания, смерть и вечный плен.

– Не очень-то ты вежлив, пока ещё смертный. Ты ещё вспомнишь об этом, когда я буду сдирать с тебя кожу.

– Глупо обижаться на правду, ты ведь и есть ходячий мертвец. Или таким образом ты ищешь оправдание своим больным садистским наклонностям? Не важно, у меня есть предложение.

– Слушаю.

– Как видишь, я сильный и могучий. Нет в этом мире никого, кто мог бы меня развлечь в поединке. Недавно встретились два демона, ты их должен знать, они рядом околачивались.

– Да, я их знал. Ихутлитон и Хиутерисса, они и правда были сильны. Невосполнимая утрата для этого мира.

– Сильны? Уродливы и спесивы, это я заметил, на счёт силы, не уверен. Они мертвы. После их гибели я направился сюда, ибо мне сказали, что здесь находится слуга Ансинарха, самый могущественный лич. Я намереваюсь с тобой драться, Икной! Бросать перчатку тебе в лицо не буду, ты стоишь далеко, да и перчатку жалко. Считай, что вызов брошен.

– Это и есть твоё предложение? Извини, юноша, у меня нет времени на подобные глупости, я руковожу вторжением Тьмы.

– Вот как. Значит, признаёшь, что в настоящий момент Ансинарх вмешался в мирские дела лично и это не ссора наследников короны, а вторжение тёмного божества?

– Прекращай орать. Хочешь поговорить – спускайся.

За’Хар решил спуститься эффектно и произвести впечатление. Он не стал пользоваться лестницами и просто спрыгнул прямо с башни. Звук был такой, словно сбросили каменный диван. Тело выдержало удар и, стряхнув пыль, За’Хар подошёл к личу, который продолжил разговор.

– К чему ты клонишь?

– К тому, что если одно божество влезло в дела людей, почему не вмешаться другому?

– Позади тебя стоит Цемфелада, кого ещё из богов ты хочешь сюда притащить и при чём здесь наш поединок?

– Могу Тэлу позвать, могу Неркехта, но я человек честный и предлагаю сделку. Поединок, один на один, без помощи от любой другой сущности. Если побеждаешь ты, можешь превратить меня в умертвие или упыря там какого, выбери по вкусу, но что-нибудь такое модненькое, чтобы в приличном обществе появиться было не стыдно.

– Что, если побеждаешь ты, За’Хар?

– Отведёшь меня в чертог Ансинарха.

Лич молчал минуты три.

– Я знаю, что сюда идёт третий корпус. Идти им ещё дня четыре, не меньше. Этого времени более чем достаточно, чтобы захватить Приму. Ты привёл с собой богиню, её слугу и орден. Я знаю, что Цемфелада уже очень опасна. И я знаю, кто такая Тасита. Если я проиграю, вовсе не факт, что мои мертвецы смогут захватить город-крепость.

– Если согласишься на поединок, они покинут город прямо сейчас.

Икной был явно удивлён. При любом исходе поединка он не терял ничего. В случае проигрыша, он просто отведёт За’Хара к Ансинарху и вернётся обратно. Без Героя и богини у крепости нет шансов устоять.

– Не понимаю. Фактически, вы сдаёте крепость, а если ты проиграешь… Этот мир ещё не видел настолько могущественную нежить, если не считать слуг Ансинарха и Неркехта. Ты подписываешь этому королевству смертный приговор. Как и себе.

– Да плевать, давай драться. Хочу хорошенько врезать по твоей наглой дохлой морде.

– Прекрати изображать из себя дурочка. Даже если ты надеешься на помощь Цемфелады, всё не так просто. Предположим, в случае проигрыша, ты надеешься, что она тебя убьёт, а потом договорится с Неркехтом. Безопасно для себя, из царства мёртвых могут вернуться только дети Тьмы и слуги богов. Вернувшаяся душа всё равно начнёт гнить. Ты либо станешь демоном, либо всю оставшуюся жизнь просидишь в храме Иноды, под бесконечными очищениями. Что-то с твоим предложением не так.

– А если я прямо сейчас плюну тебе в то, что ты называешь лицом?

– Тогда я сделаю тебя самой позорной в мире нежитью. Беззубым и бескрылым нетопырём-евнухом, например. Будешь в моём гареме песенки петь.

– Фу, гадость какая! Если у тебя лицо такое, то что у тебя под одеждой тогда? Меня сейчас вырвет.

– Нельзя быть таким впечатлительным. Красота, знаешь ли, понятие субъективное.

– Не до такой степени. Ты драться будешь?

– Нет, не буду. Ты что-то задумал, но я не могу понять, что. Возвращайся в крепость. Как только мои мёртвые друзья доделают лестницы, я дам команду на штурм.

И тогда За’Хар совершил невероятное злодеяние и низость. Сделав пару шагов, он дал уходящему личу пинка под зад.

– Ты пожалеешь, что не умер при рождении, – прошипел Икной, включая боевые ауры.

За’Хар пожалел, что не умер ещё до рождения. Это было очень жёстко! Дыхание перехватило, тело парализовало, кожу обожгло какой-то дрянью, тысячи игл пронзили все внутренности, он ослеп и оглох, и даже, кажется, немного полысел. Захотелось в туалет, а потом в гробик.

Практически в это же мгновение на нём повисло полдюжины проклятий, ядов и ослаблений, следом прилетела какая-то дымящаяся зелёная гадость, отобравшая кусок здоровья, после чего его сбила с ног жутковатая чёрная волна.