Книга Сделка с боссом, страница 50 – Юлия Бузакина

— Саша, Тая, вы как раз вовремя! — встретила нас у входа Гронская. Она была в приподнятом настроении. Приобняв за плечи моего босса, Милана повела нас в банкетный зал.

Здесь все было подготовлено для приема гостей. Небольшая сцена сверкала яркими софитами. На красивых столиках манили к себе изысканные закуски, а в самом центре холла на отдельном столе стояла пирамида, созданная из наполненных бокалов шампанского.

Что-то говорили в микрофон организаторы мероприятия. В разряженной толпе гостей сновали официанты с подносами, на которых красовалось угощение.

— Саша, раз уж ты здесь, я должна тебя кое с кем познакомить, — заворковала Гронская и повела Аверина за собой.

Я осталась стоять в одиночестве посреди холла, растерянно посматривая по сторонам.

Гронская увела у меня жениха, надо же. Как печально. Я закуталась в меховую накидку и на всякий случай отошла подальше от зловеще вибрирующей пирамиды с бокалами шампанского.

Вдруг моего обоняния коснулся божественный запах вкусной закуски.

В глазах потемнело от желания попробовать вкусное блюдо, и я повернулась на запах.

Официант выставил красивый поднос с королевскими креветками в панировке.

«К черту жениха… я хочу есть»

Позабыв обо всем на свете, я двинулась в сторону угощения. Не знаю, что на меня нашло. Я никогда особенно не любила креветок в панировке. Но сейчас я готова была отдать душу дьяволу за одну креветку.

Перед глазами все померкло. Были только они — вкуснейшие креветки в панировке.

Я очнулась от того, что услышала голос Аверина.

— Тая! Что ты делаешь? — сжав мой локоть, сбивчиво зашептал он.

— А… что? — растерянно обернулась к нему я.

— Ты съела всех креветок на подносе!

— Ой… — мои щеки вспыхнули стыдливым румянцем. Последняя креветка застряла в горле.

— Ты же так плохо чувствовала себя утром! Зачем ты их всех умяла за один присест? — отводя меня подальше от пустого подноса, продолжал шепотом выговаривать мне будущий муж.

— Не знаю. Тебя увели, а они так вкусно пахли, что я решила попробовать одну креветку.

— Меня не было всего пять минут! Пойдем, подышим свежим воздухом, пока тебя снова не стошнило.

Мы вышли в красивый двор. Выложенные плиткой дорожки, аккуратно подстриженные кустарники, встроенные по углам дорожки фонарики, освещенные беседки, беспрерывно сыплющийся с неба снег — все в этом месте настраивало на романтику.

— Саш, а давай свадьбу устроим в том отеле, который так любила твоя мама? — улыбнувшись, предложила я.

— Давай, — согласился он. — Только скажи мне, тебя точно больше не тошнит?

— Нет. Я бы еще один поднос креветок съела.

— Так. А месячные у тебя, когда в последний раз были? Они вообще были после того, как мы с тобой оказались в одной постели на новый год?

Я призадумалась.

— Не было. Но я уверена, что они вот-вот пойдут. А почему ты спрашиваешь?

— Как пойдут, сообщи мне, ладно?

— Это мерзко, но если тебе так хочется знать, когда они начнутся, так и быть, сообщу, — поморщилась я.

Что-то холодное и твердое уперлось мне в висок.

—А теперь не двигайся, иначе твой мозг окажется на дорожке, — прохрипел мужской голос.

Вздрогнув, в следующий миг я оказалась в заложниках у неведомого преступника.

Я видела, как побледнел Аверин. Как он беспомощно вскинул руки.

От страха сердце кольнуло болью. Это что, конец? Меня собираются убить?

— Пожалуйста, отпусти ее, — задрожал напряжением голос босса. — Договоримся по-хорошему, ладно?

— Тебе ведь предлагали по-хорошему, — обжег мою шею хриплый шепот неведомого преступника. — Теперь придется ликвидировать твою курочку. В заснеженных горах ее тело никто не найдет.

— Отпусти. Таю.

— Нет. Тая пойдет со мной.

Сильная рука сжала мою талию и поволокла к выходу.

Там, за воротами отеля, стоял большой снегоход.

Страх сковал мое тело, и я даже не могла дышать. Меня что, отвезут в горы и там застрелят?

Вспышка, глухой удар, возня где-то позади меня… я со страхом обернулась.

Данил Никитич в дубленке и меховой шапке стоял над рухнувшим на снег преступником с нашей бейсбольной битой в мощных руках.

— Папа! — обрадовался Аверин.

— Какая полезная штука, — довольно рассматривал биту мой будущий свекр. — Саша, ты молодец. Наверное, это единственное полезное приобретение в твоей жизни.

— Бита не моя, — подхватывая меня на руки, поморщился Аверин. — Ее оставили бывшие жильцы в моем новом доме.

Радость в глазах Данила Никитича вспыхнула и тут же угасла.

— Мне надо было догадаться, что ты никогда не купишь в дом бейсбольную биту, — вздохнул он.

— Тем не менее, за эту зиму она дважды спасла нас с Таей, — примирительно согласился с отцом сын. — Так что, пожалуй, я ее оставлю.

— Этот мужчина хотел меня убить? — всхлипнула я.

— Слава Богу, все обошлось, — прижал меня крепче к своей груди Аверин.

— Я так понимаю, это твой бывший тесть? — всматриваясь в лицо лежащего на снегу мужчины, хмыкнул Данил Никитич. — А ты знаешь, что твоя бывшая жена тебя обманывала, Саша?

— В каком смысле? — продолжая держать меня на руках и прижимать к себе так сильно, что мне было трудно вдохнуть, поинтересовался Аверин.

— Он никогда не работал в аппарате президента. На самом деле твой бывший тесть — обанкротившийся два года назад бизнесмен, за которым гоняются кредиторы по всей Москве. — Данил Никитич достал из кармана дубленки широкий скотч и принялся перематывать им неловко раскинувшего руки преступника. — И возлюбленный Евгении, который, кстати, является настоящим отцом ее ребенка, тоже потерпел фиаско два месяца назад. Желая хоть как-то поправить свое материальное положение, мужчины договорились выдать ребенка за твоего и получить на руки деньги из моего завещания. Они даже договорились с врачами, которые работают над тестом, определяющим родство. Тот странный способ — телеграмма — тоже их рук дело.

— Телеграмма с самого начала выглядела странно. Но для того, чтобы получить деньги, им бы потребовалось тебя убить!

— Вот именно, — стягивая скотчем ноги бывшего тестя, прокряхтел Данил Никитич. — Впрочем, больше нет никаких условий! И завещания тоже нет! Если со мной что-то случится, ты в любом случае останешься единственным наследником.

Данил Никитич выпрямился, похлопал сына по плечу и улыбнулся.

— Опусти уже ее на землю, — скользнув по мне взглядом, хохотнул он.