Онлайн книга «Его новенькая. Том 2»
– Тебя не будет несколько месяцев? – напряжённо спрашивает он, из глаз исчезает тепло. – Я наверняка преувеличиваю, но это точно не на пару дней. – И как же тогда твоя учёба? – сужает он глаза. – Ник… Я хочу взять его за руку, но он дергается от меня, как от чумы, подскакивая на ноги. Смотрит на меня рассерженно почти минуту, а затем выплёвывает в сторону: – Конечно же, тебе плевать на себя. Неудивительно. – Не плевать, – оспариваю я. – Но я должна позаботиться о маме. У неё никого нет, кроме нас. – А она о вас заботилась? – ядовито спрашивает он. – Ник, пожалуйста… – Что? Понять тебя? Отпустить? Не знать, что там с тобой будет, потому что ты не хочешь, чтобы я летел с тобой?! – Хочу! – восклицаю я. – Но ты не можешь! Я не позволю тебе прервать своё обучение из-за меня. Ты так долго мечтал о полётах, Ник! – Точно, – горько усмехается он. – Ты не стоишь больших поступков и жертв. Видимо, потому что, кроме тебя, на них никто не способен. Никлаус отводит от меня блестящий яростью взгляд и стремительно выходит из комнаты, громко хлопнув дверью напоследок. Я вздрагиваю от неожиданности, а затем беру в руки подушку, на которой совсем недавно лежала голова Никлауса, обнимаю её и, уткнувшись в неё лицом, больше не сдерживаю слёз. Через некоторое время, успокоившись, я звоню девочкам по видеосвязи и сообщаю о том, что мне завтра утром придётся улететь в Россию. Оба лица вытягиваются от удивления, подруги наперебой узнают о причинах, и когда я сообщаю им о маме, успокаиваются, желая ей скорейшего выздоровления, и соответственно моего возвращения. Заверяют меня, что будут скучать. Я заверяю их в том же в ответ. А затем иду к шкафу, выуживать из него тёплую одежду, которая, как я считала, мне уже не пригодится. Собрав в совершенно обычный чемодан всё самое необходимое, я понимаю, что настало время ужина, и спускаюсь вниз. В столовой, за столом, уже сидят все домочадцы. Роберт приветливо мне улыбается, а Вика отрывает виноватый взгляд от хмурого Никлауса и смотрит на меня: – Ань… – Вик, мы уже всё решили, – останавливаю я её от высказывания новых сомнений. Никлаус на мои слова жестоко усмехается. Я смотрю в его сторону, вижу его скрещенные на груди руки, поджатые губы и прохладный взгляд, направленный в сторону от меня. Мы словно вернулись назад во времени, туда, где он меня презирал и ненавидел. Где не было всего того хорошего, что случилось между нами. Не было нашей любви… – Никлаус… – с болью в голосе шепчу я. Он моментально вскидывает взгляд на меня, выражение его лица, всего на секунду, смягчается, а в следующее мгновение он шумно поднимается из-за стола, стремительно подходит ко мне, хватает за руку и тянет вон из столовой. – Мы поужинаем в другом месте, – бросает он ошарашенным Вике и Роберту. Я вынуждена поспешить за ним, чтобы не распластаться на полу. Руку саднит от резкой хватки и жестких пальцев на запястье. Но в душе мне гораздо больней. Мне хочется кричать в голос, реветь белугой от того, как сильно, я не хочу расставаться, даже на время, с Никлаусом. От того, что безумно хочу попросить его лететь со мной, но не могу. Его место здесь, я знаю. А я всё равно вернусь! Ну почему он этого не понимает? Зачем злится? Отчего вновь ведёт себя жестоко?.. – Сядь в машину, – толкает он меня к пассажирской дверце, а сам направляется к водительской. Добавляет не менее прохладно: – Пожалуйста. – Куда мы поедем? – дрожащим голосом спрашиваю я. – Увидишь. – Ник вынимает из бардачка пачку сигарет, прикуривает и, выпустив дым изо рта, насмешливо смотрит на меня: – Не переживай, я не стану удерживать тебя силой. Не повезу в какой-нибудь бункер, чтобы там запереть. – Я так не думала, – выдыхаю я и всё же занимаю место рядом с ним. Никлаус выбрасывает окурок на дорогу, заводит двигатель и резко срывает машину с места. Я обхватываю сидение пальцами, чтобы меня несильно бросало из стороны в сторону по нему. – Ты так и не бросил курить. – Невозможно насовсем избавиться от вредных привычек. Тебе ли этого не знать? Усмешка, как пощёчина. Намекает, что моё желание помочь маме – вредная привычка ещё с детства. Я отворачиваюсь и считаю проносящиеся мимо дома. Вскоре я различаю вдали блики океана и вижу колесо обозрения на пирсе Санта-Моники. Именно к нему мы и подъезжаем. Никлаус паркует машину на стоянке на самом пирсе и тут же выходит из неё. Ждёт, пока из салона выберусь я, снова берёт меня за руку, уже не так жёстко, как прежде, и направляет нас к кассам аттракционов. Покупает билеты. Да, на колесо обозрения. И мы идём к небольшой очереди, чтобы через несколько минут занять одну из кабинок. Я не понимаю, что происходит, зябко ёжусь от порыва прохладного ветра со стороны океана и слышу рядом тяжёлый выдох Никлауса. Он протягивает ко мне руки и осторожно вынуждает меня сесть между его ног, крепко обнимая меня со спины. Утыкается носом в изгиб моих плеч и шеи и глубоко вдыхает аромат моих волос. Мне становится гораздо теплее. И на душе, в том числе. Мы молчим, пока колесо поднимается всё выше и выше, а на самой его вершине Никлаус тихо говорит: – Пока я не открыл для себя алкоголь и его «волшебные» свойства, я круглые сутки мог кататься на колесе обозрения. Опускаться вниз, чтобы снова и снова подниматься на высоту. Меня приводил в восторг вид, который открывался перед глазами. Я расправлял в стороны руки и представлял, что лечу. Небо, воздух и высота – здесь я чувствовал себя по-настоящему свободным. И именно здесь я впервые захотел тебя поцеловать, Ан-ни. – Никлаус горько усмехается: – Ты смотрела вдаль океана, твои глаза блестели от восторга, распущенные волосы трепал ветер… В тот момент ты была невозможно красивой. И я не имею в виду те данные, что дала тебе природа, я о другой красоте. Вдумчивой, одухотворённой. Душевной. Я вспомнил себя маленьким парнишкой и неожиданно для себя решил, что ты та самая, что поймёт мою страсть к небу и свободе… – Никлаус поднимает голову, касается губами моего виска: – В итоге, так и вышло, да, но это не самое важное. Важно то, что мне больше необязательно подниматься ввысь, чтобы свободно парить в небе. Всё это у меня уже есть, если рядом находишься ты, Аня. Я изворачиваюсь в его руках, забираясь к нему на колени и упираясь своими в спинку сидения, чтобы крепко обнять его за шею. Хочу быть ещё ближе, забраться ему под кожу, раствориться в его крови. И никогда не отпускать. – Я не представляю, как могу остаться здесь, – хрипло продолжает Ник, – зная о твоём прошлом, переживая о том, что ждёт тебя по возвращению туда. Ты будешь совсем одна, понимаешь? Слишком добрая, слишком доверчивая, слишком самоотверженная. Мне страшно за тебя, Ан-ни, и я не могу с этим ничего поделать. |