Книга Легенда о яблоке. Часть 2, страница 40 – Ана Ховская

И через несколько секунд «кадиллак» скрылся в ночи, оставив за собой плотный клуб пыли.

Жанна и заправщик были шокированы происходящей картиной. Парень нервно начал оглядываться по сторонам и трусливо попятился в свою кабинку. Фурье презрительно шикнула на него и с внутренним оцепенением отыскала взглядом лежащую на обочине девушку, затем глубоко вздохнула, выпрямилась, словно натянутая струна, и медленно выдохнула ртом, пытаясь подавить поднявшиеся из глубин памяти обрывки прошлого.

«Какое мне до этого дело?– хладнокровно заключила она, невольно отмечая признаки жизни у лежавшей перед ней бедняжки.– Поделом тебе, девочка! Ты сама виновата. Максимум, что я могу для тебя сделать, – это вызвать скорую помощь».

Жанна безжалостно отвернулась от дороги и села за руль. Захлопнув дверь, она достала из сумки телефон и набрала «911». Линия оказалась занята, автоинформатор просил подождать. Тогда Жанна завела машину и нажала на педаль газа. Бросив быстрый взгляд в сторону обочины, она включила музыку на максимум и со скоростью ветра умчалась прочь.

***

Утром Жанну разбудил не будильник, а грохот выпавшей из ее рук бутылки с виски. Она вскочила на колени и сонно огляделась вокруг. От тяжелого похмелья голова не держалась на плечах. Стрелки часов указывали на шесть утра. Жанна с укором метнула взгляд в сторону бутылки и, чтобы привести себя в чувства, взлохматила пальцами волосы. Размяв спину и плечи, Фурье накинула пеньюар на голое тело и, босая, пошла на кухню, чтобы сварить кофе и взбодриться.

Состояние недосыпа было самое отвратительное в ее самочувствии на сегодняшний день. Она вышла в гостиную, прошла к окну и нажала на пульт автоматического подъема штор. Потянувшись, словно кошка, на носочках женщина повернулась лицом к гостиной и вдруг вздрогнула от неожиданного возвращения памяти о событиях этой ночи.

На ее кожаном диване, завернутая в плед согнутая в три погибели лежала та самая девушка, которую выбросили из багажника «кадиллака» несколько пьяных парней. Жанна окончательно пришла в себя, вспомнив, что вчера, по непонятной для самой себя причине она вернулась к заправочной станции, к обочине и забрала девушку с собой. Та была жива и в сознании, но полностью обессилена, истощена и изуродована побоями. Сейчас, при свете дня, синяки и раны на ее лице выделялись ярким сине-бордовым цветом и припухлостями.

Жанна тихо подошла к дивану, осторожно приподняла плед и осмотрела все тело девушки. От роду той было лет семнадцать-восемнадцать и по состоянию кожи, ногтей и волос Жанна определила, что девушка была не с бульвара дешевых проституток, а, возможно, из вполне приличной семьи.

Фурье отошла назад и забралась с ногами в широкое кресло и обняла колени руками. Этой ночью она привезла девочку к себе, сразу дала ей выпить стакан виски, чтобы ослабить шок, искупала в горячей ванне, а затем уложила на диван в гостиной и сама отключилась от усталости и изрядной порции виски.

Жанна смотрела на спящую девушку и с ужасом видела в ней Мэри Синкли. Так же жалко и безобразно выглядела она в больнице, когда ее изнасиловали несколько парней. Она не собиралась проявлять жалость и великодушие по отношению к девчонке, но не могла справиться с желанием помочь ей. Потому что в тот страшный день, когда ее изнасиловали отец и брат, никто не мог помочь Мэри, хотя она отчаянно нуждалась в этом.

Жанна смотрела на девочку, презирая себя за проявленную слабость, и одновременно тревожилась за судьбу невинной. Когда она осматривала девушку после ванной, ей стало абсолютно ясно, что ту тоже изнасиловали: бедра с внутренней стороны были исцарапаны и отчетливо просматривались отпечатки пальцев. Вид одного ее лица болью отзывался в груди. Жанна никуда не обратилась, потому что была уверена, что полиция никого не накажет. Изнасилование – самое недоказуемое уголовное преступление в этом штате. Девушку бы затаскали по судебным экспертизам, унизили бы и без того уроненное достоинство и максимум – извинились бы за отсутствием улик и свидетелей. Ведь Фурье не запомнила номер «кадиллака», а заправщик был отъявленным трусом. Да и какое наказание ждало этих негодяев в случае их поимки? Несколько лет заключения? А дальше? Такие подонки не имели права на жизнь. Жанне отчаянно захотелось отомстить им за эту девушку, будто они сделали это с ней самой.

От накала эмоций Фурье так крепко стиснула зубы, что онемели челюсти, и от этой боли вырвался глухой стон. Жанна прикоснулась к лицу пальцами и раздраженно вздохнула. Ей нужно было собираться на работу, но она не представляла себе, что делать с девчонкой.

– Эй,– негромко позвала Жанна.

Девушка вздрогнула и испуганно открыла глаза.

– Ты так и будешь молчать, когда к тебе обращаются?– строго спросила Фурье и спустила ноги с кресла.

Девушка не произнесла ни слова с того времени, как ее подобрала незнакомая женщина. И сейчас она молча смотрела на спасительницу большими потерянными глазами. Жанна нетерпеливо цокнула языком и громко спросила:

– Ты проститутка?

Девочка чуть отрицательно покачала головой.

– Воровка?

Та повторила движение.

– Сбежала из дома?

Молчаливые качания головой нервировали Фурье.

– Ты что – немая? Ты можешь по-человечески ответить? Иначе я выброшу тебя за дверь!

Девушка втянула голову в плечи, и на ее глазах выступили слезы, губы задрожали, раздался еле слышный стон.

Заметив еще большую растерянность гостьи, Жанна смягчила выражение лица и снизила тон:

– Ладно, поднимайся. И скажи, наконец, как тебя зовут?

Несмело, с дрожью в руках и ногах, морщась от боли при каждом движении, девушка села и, кутаясь в плед, хрипло ответила:

– Майя…

Жанна встала, нервно затянула на талии пояс пеньюара и прошлась вокруг дивана, на котором сидела Майя.

– Как ты оказалась в одной машине с такими подонками?

Девушка с болью в голосе поведала, что была схвачена на улице, когда возвращалась в школу-интернат, что ее продержали около недели в какой-то квартире в трущобах Хьюстона, не давали есть, спать и издевались всеми возможными способами.

Жанна остановилась и, слушая рассказ, рассматривала девушку в профиль. Майя была симпатичной, если не считать отеков от ссадин и синяков: овальное лицо, высокие скулы, длинные ресницы, полные губы, белокурые, слабо вьющиеся волосы. История повторялась. Красивую девочку сломали, унизили и выбросили на обочину жизни. Что будет с ней дальше, знал один бог. И бог знает, сколько еще раз повторится эта история. Жанна невольно подумала о том, что не желала бы Майе собственной судьбы. Хотя сейчас она имела несравнимо больше, чем могла иметь тогда.

Когда Майя замолчала, Жанна тут же вернулась из прошлого.

– Значит, ты сирота?

– Угу.

– Сколько тебе лет?

– Шестнадцать, мисс…