Книга Сомнамбула 3. Книга 3. Бегство сквозь время, страница 48 – Сергей Волков

— А как же садиться в метан на плазме? Взорвется же все к чертовой матери! — удивился Матвей.

— Зачем же на плазме? — ответно удивился Степан Николаевич. — Когда началось строительство базы, первым делом была смонтирована гравитационная горка. Выходишь на точку, кладешь транспорт «на пузо» и скользишь вниз. Есть только одно «но»… — президент корпорации «Кольцо» помрачнел. — Время играет против нас. Чтобы опустить столько бортов в Хотей, понадобится много часов. За это время нас свободно могут обнаружить и…

— Значит, нужен отвлекающий маневр! И этим маневром буду я! — решительно пристукнул кулаком по колену Матвей.

Высадка на Титан прошла без сучка, без задоринки.

Караван корпорации «Кольцо» к этому моменту пополнился двумя крейсерами «Армии пробуждения» — «Могучим» и «Разящим». Их экипажи, состоящие из «непримиримых», приняли решение присоединиться к «флоту товарища Альфы» на подлете к Сатурну.

Группировкой «Беллоны» на Титане, имевшей в своем составе три орбитальные ракетные платформы и военный транспорт, командовал капитан третьего ранга Аскольдин, а его заместителем оказался ни кто иной, как однокурсник Матвея старший лейтенант Артем Вороных.

Практически весь личный состав базы и ракетные платформы как раз накануне прибытия каравана корпорации были отправлены к Ио, чтобы влиться в объединенную войсковую группу, созданную для подавления мятежа заключенных.

Таким образом никакой реальной угрозы для судов «Кольца» бывшая база «Беллоны», ныне именовавшаяся «Контрольно-следящий пункт Военно-Космических сил номер сто тринадцать», не представляла. Но оставленный за командира Вороных мог сообщить в штаб ВКС об обнаружении каравана, и Матвей решил пойти ва-банк.

Суда корпорации оставались на противоположной стороне Титана. Пересев в авиетку, Гумилев-младший за три с лишним часа совершил облет планеты и, войдя в зону действия радаров базы, связался с Вороных.

— Андрей, здорово! Принимай гостя.

— Матвей?! — удивленно воскликнул старлей. — Живой? Погоди, ты же вроде как…

— Ну да, государственный преступник, — усмехнулся Матвей. — Вот, прилетел к тебе сдаваться. Видишь меня хорошо?

— Как на блюдечке, — подтвердил Вороных.

— Куда садиться?

— Западный сектор посадочного поля, даю маркеры… Матвей… А ты один?

Когда старший лейтенант Вороных задавал этот вопрос, голос его дрожал от волнения.

Андрей никогда не отличался особой отвагой и всегда старался придерживаться старого, как мир, армейского принципа: «быть подальше от начальства и поближе к кухне». Явление Матвея Гумилева напугало Вороных. Помимо него на станции несли службу еще три человека — двое вольнонаемных связистов и пожилой уже военный техник мичман Осадчий. Понятное дело, оказать сопротивление вооруженной группе экстремистов эти люди не могли в принципе.

— Один, один, — успокоил сокурсника Гумилев.

— Я обязан доложить…

— Успеешь. Я ведь не просто так к тебе, Андрюха. Есть у меня одно предложение…

Заинтриговав Вороных, Матвей отключился и принялся сажать авиетку в квадрат западного сектора, подсвеченный зелеными лазерными маркерами.

Он выбрался из кабины и, окинув взглядом темное мутное небо над головой, серые скалы, торчащие изо льда и серебристые купола базы, освещенные прожекторами, двинулся по бетонным плитам к стальной коробке КСП, украшенной крыльями антенн дальней связи.

Навстречу ему в бронескафандре выскочил Вороных. В руках старлей сжимал тяжелый армейский импульсатор, нацеленный в живот Матвея.

— Не дури, Андрюха! — сказал Гумилев, делая шаг к старому приятелю. — Я без оружия.

— Вижу, — отозвался Вороных, облизывая губы.

Он переживал не лучшие минуты. С того момента, как в динамиках дежурки раздался голос Матвея, Андрей буквально разрывался от желания включить приемо-передатчик гиперсвязи и сообщить в штаб ВКС о неожиданном появлении Гумилева. В то же время было весьма заманчиво сперва пленить такую важную персону, каковой стал его бывший однокурсник, а потом уж слать в штаб победную реляцию.

Вороных не знал, что в левой перчатке скафандра Матвея лежала серебристая фигурка льва, которая не только даровала своему владельцу смелость, но и заражала этим качеством всех вокруг.

Нерешительная душа старшего лейтенанта сдалась под напором энергии, испускаемой львом. Он решился стать героем и в одиночку захватить государственного преступника, получить повышение по службе и вырваться, наконец, с опостылевшего Титана. Неведомая доселе отвага горячей волной обожгла сердце Андрея и он вскинул импульсатор на уровень глаз.

— Ко мне, медленно!

Матвей приблизился к Вороных, держа облитые металлотканью скафандра руки на виду.

— Матвей Степанович Гумилев, вы арестованы.

— Угу, — кивнул Матвей. — А теперь, когда формальности соблюдены, пойдем в помещение, что-то тут холодновато…

Андрей оценил юмор сокурсника — среднесуточная температура на поверхности Титана составляла около минус ста семидесяти градусов по Цельсию — и коротко, истерично хохотнул.

Пройдя через двойные двери тамбура КСП, Матвей первым вошел в дежурную часть. В круглой комнате, сплошь забитой аппаратурой, его встретил мичман Осадчий и два связиста, все вооруженные.

— С прибытием, — прогудел в усы мичман.

— Спасибо, — улыбнулся Матвей, сняв шлем.

И прежде чем ввалившийся в комнату Вороных успел что-то сказать, он шагнул к блоку гиперсвязи и набрал на панели короткую комбинацию, отключающую питание.

Индикаторы готовности на пульте связи погасли.

— Т-ты чего? — проклацал зубами Вороных. — С-стой! Стрелять буду!

— Успеешь, Андрюха, успеешь, — остановил его Матвей.

Усевшись в кресло оператора, он сжал левую руку в кулак и сказал:

— А теперь, господа, позвольте поведать вам одну увлекательную историю. По ее окончанию вы и решите, что со мной делать.

Говорил Матвей недолго. Он даже сам удивился, как это такое множество событий, произошедших за последние месяцы, уложилось у него в какие-то пятнадцать минут.

— …Ну, а когда «мозголом» вернул мне мою настоящую личность, Прусаков как раз узурпировал власть и объявил себя канцлером, а нас с отцом — преступниками. Вот и все.

Матвей умолк. Осадчий озадаченно крякнул, связисты переглянулись, а Вороных уныло протянул:

— Ну, а присяга?

— Я присягал человечеству, Андрюха. Ты, кстати, тоже. И Генка Прусаков вместе с нами. От этой присяги меня сможет освободить только смерть. А вот нашему идиоту-однокурснику ни ты, ни я ничего не должны. И все остальные, между прочим. Ну, так как, с кем вы, мастера систем связи?

— Ты, Матвей Степанович, кругом вроде прав, — пробормотал мичман. — Но боязно как-то…