Книга Последний день империи, страница 44 – Мария Морозова

– Вильмер? Ты, что ли?

– Я, Фил, – усмехнулся тот. – Впустишь?

На лице Фила мелькнула забавная гримаса, словно ему больше всего на свете хотелось вытолкать неожиданного гостя из прошлого взашей, но он все же посторонился и буркнул:

– Проходи.

Сэдли запер за собой дверь и пошел следом за хозяином квартиры в гостиную, немного растерянно осматриваясь по сторонам. Он не был здесь много лет, и за это годы жилище друга и коллеги сильно изменилось. Квартира оказалось очень сильно захламлена. Повсюду стояли какие-то коробки и свертки. Громоздились друг на друга ящики, перевязанные веревками. На этих башнях угрожающе кренились стопки газет и книг. Под всеми завалами было почти не видно разномастную мебель, которой тут явно стояло гораздо больше чем нужно. В одной только гостиной Сэдли насчитал два дивана, три кресла, три комода и больше десяти стульев. И как профессор рунологии, славящийся аккуратностью и педантизмом, превратился в барахольщика?

– А ты облысел, – довольно заявил тот, плюхаясь в одно из кресел.

Сэдли машинально потер гладкую голову и поморщился:

– Кто бы говорил.

Фил тоже изменился. Раздался вширь почти в два раза, обрюзг, а на голове вместо роскошной блондинистой шевелюры теперь торчали только редкие пучки блеклых волос.

– Эта жизнь никого не красит, – досадливо вздохнул Фил. – Не ожидал тебя увидеть, если честно. Думал, ты уже того…

– А я не ожидал найти тебя по старому адресу. Но рад, что ошибся.

– М-да… – сам Фил, кажется, рад этому совсем не был.

– Ты все это время жил в Атараксии? – поинтересовался Вильмер Сэдли.

– Да. После закрытия университета два года просидел дома, почти не выходя на улицу. Потом стали кончаться деньги, пришлось искать себе хоть какую-то работу. Работал в банке, секретарем, статьи писал в газету, теперь вот… торговлей занимаюсь. Найду, почищу, продам…

– А я в захолустном архиве сидел.

– Серьезно? А что жена? Мне говорили, что перед тем, как сбежать из Атараксии, ты на своей студентке женился.

– Она умерла, – прикрыл глаза Вильмер Сэдли. – Уже давно.

– Сочувствую.

В гостиной повисла немного неловкая тишина. Прежде друзья, теперь они были разделены слишком большой пропастью из прошедших лет и личных трагедий.

– Почти месяц назад я отправлял тебе последнее письмо, – нарушил молчание Сэдли. – Ты получил его?

– Э-э-э, – Фил оглядел захламленную комнату, словно пытаясь высмотреть конверт. – Да, вроде…

– Вроде? – хмыкнул бывший историк.

– Ну получил, – нахохлился его друг. – И даже прочитал. Только не пойму, что ты от меня хотел.

– Хотел узнать, не удалось ли тебе…

– Расшифровать знаки, над которыми мы ломали головы еще двадцать лет назад, – ворчливо перебил Фил. – Это я понял. Но неужели ты думал, что я все эти годы буду заниматься такой ерундой?

– Ерундой? – нахмурился Сэдли. – С каких это пор наследие Изначальных стало ерундой?

– С тех пор, как от всей их магии не осталось ни шиша! Какой в этом смысл, Вильмер? Ничего нет. И все эти значки – просто пшик!

Сэдли машинально потер левое предплечье и раздраженно поморщился.

– Магия… – уже спокойнее буркнул Фил, оценив его мрачную физиономию. – Я постарался выбросить все это из головы. Так безопаснее. Да и легче. Когда не думаешь о том, кем ты был и что потерял.

Бывший историк снова поморщился, но спорить не стал. Для всех них потеря магии оказалась настоящим ударом. И церковникам не нужно было напрягаться, чтобы извести лишенцев. Они прекрасно справились с этим сами. Кто-то наложил на себя руки, не выдержав сосущую пустоту на месте некогда сильного дара. Кто-то спился. Кто-то просто потерял волю к жизни. А кто-то, как Фил, спрятался в свою нору, отринул все, что когда-то знал и любил, превращаясь в потрепанного жизнью унылого обывателя.

– А ты все никак не выбросишь их из головы, – хмуро проворчал тот.

– Эти знаки важны, – сказал Вильмер Сэдли. – Они могут быть ключом к исчезновению магии. Или наоборот, к ее возвращению.

– Важны, важны… Знаешь, ты сейчас напоминаешь мне Безумного Альбехта.

– Кого?

– Альбехт Дорн с кафедры магометрии, помнишь? Такой странный старикан, вечно растрепанный, в заношенной академической мантии.

– Помню, – медленно кивнул Сэдли, покопавшись в воспоминаниях.

– Так вот, он был одержим идеей поиска магического полюса. Ну… считал, что у Нортана есть не только магнитное поле, но и магическое. И что у этого поля есть полюса – места, где у него то ли максимальное напряженное, то ли наоборот. Я не вдавался.

– И что, у него получилось вычислить этот полюс?

– Не думаю. В последние годы он окончательно сбрендил. Точно как ты, утверждал, что если мы узнаем, как работает поле, то поймем, почему нас покидает магия.

– Но ему никто не поверил, – мрачно озвучил очевидное бывший историк.

– Конечно, – развел руками Фил. – Ну это же ерунда. Даже если бы мы и нашли этот… полюс, что бы мы с ним сделали? Задницами своими заткнули?

– Почему ты мне об этом не говорил?

– Почему? Да потому, что сначала ты сбежал из Атараксии, не оставив нам адреса. Потом университет закрыли, а наших коллег стали на допросы таскать. Куда там думать о бреднях спятившего старика? Мы своих голов чуть не лишились.

– Я же писал тебе. Много раз.

– Ой, а откуда я знал, что это ты мне писал? – брюзгливо спросил Фил. – Вдруг это все подстроили церковники, чтобы вывести нас на чистую воду?

Вильмер Сэдли откинулся на спинку стула и покачал головой. Теория магического поля ничего ему не говорила, потому что расчеты никогда не были сильной стороной историка. Но вот тот факт, что кто-то кроме него пытался понять природу катастрофы, здорово вывел из равновесия.

– Где сейчас этот Альбехт Дорн?

– Да кто ж его знает, – пожал плечами Фил. – Наверное, помер. Дорна не казнили, но уже тогда, двадцать лет назад, ему было под сотню.

– А ты знаешь, где он жил? – продолжал упорствовать Сэдли.

– Откуда? Мы с ним только в коридорах здоровались. И то, когда Дорн не был погружен в свои фантазии.

– Нужно, чтобы ты нашел его адрес.

– Мне делать больше нечего? – изумился Фил.

– А разве есть? – иронично хмыкнул Сэдли, окидывая взглядом захламленную пыльную гостиную.

– П-фф, вот еще, нашелся тут критик.

– Фил, ты мне должен.

– Ой, ладно, – скривился тот и тяжело поднялся с кресла. – Поспрашиваю кое у кого. Приходи завтра в это же время.