Книга Amore mio, Юля Котова, страница 24 – Юлия Устинова

— Просто. Я так хочу. Сделаешь это, и я буду пить с тобой.

Бредин поставил бокал на место и с задумчивым видом покрутил его между пальцами.

— Ладно. Но мы выпьем три таких, — он кивнул на бутылку. — Это мое условие.

Ого, кто-то у нас решил повысить ставки! Что ж делать-то?

Я изучала лицо парня внимательным взглядом, пытаясь оценить свои возможности и последствия нашей предполагаемой попойки. Но соблазн увидеть Бредина в идиотской ситуации был столь велик, что я забила на все опасения и риски.

— По рукам, — я протянула ему ладонь, давая понять, что следующий ход был снова за парнем.

Тот опустил взгляд и криво улыбнулся, вероятно, уже сожалея об этом дурацком пари.

— Что ты со мной делаешь, Котова? — поинтересовался он, скрепляя наш дьявольский договор рукопожатием.

Бредин схватил несколько бумажных салфеток и принялся раскладывать их возле себя прямо на скамье. Я лишь закатила глаза, не оценив его внезапного порыва стать педантом. А потом он без лишних слов залез на лавку и откашлялся в кулак.

— Прошу меня простить, леди и джентльмены, — проговорил на своем недо английском. Несколько пар глаз тут же обратили на него взоры, — видите ли… у этой девушки, — он кивнул в мою сторону, — странное чувство юмора. Но она все равно мне нравится. Пожалуйста, не обращайте на нас внимания. Buon appetito.

А потом он сложил ладони в подобие рупора и загорланил. Один из едоков по соседству с нами успел снять на смартфон этот момент, пока я боролась с приступом истерики.

Я до последнего не верила, что Бредин решится на эту дебильную выходку, но он сдержал свое слово.

Ладненько, Котова. Главное — когда будешь выполнять свою часть сделки, помни, кто твой враг.

Полная решимости идти до конца и уверенности в непоколебимости собственных принципов под бдительным оком Бредина я осушила первый бокал, потом ещё два. Четвертый мы пили на посошок, потому что Бредин заявил, что вторую и третью бутылки планирует прикончить в нашей комнате. Вот сволочь хитрая!

По дороге к дому Сильвии я немного проветрилась и протрезвела. Особенно после разговора с Тихомировой, которая сразу определила, что я подшофе, обратив внимание на мою неестественную осторожную интонацию. И стоило мне на вопрос подруги «А не с Брединым ли ты там печень садишь?» ответить утвердительно, как эта южноуральская сводня со словами «Ну наконец-то, свершилось!» бесцеремонно бросила трубку, пожелав нам обоим спокойной ночи, которая в Челябинске уже наступала. Поэтому, когда звонил Вет, чтобы пожелать мне того же, я даже отвечать не рискнула. Пьянь итальянская!

Комната Бредина оказалась совсем не такой просторной, как та, что вероломно оккупировали японцы. Мебельный минимализм включал кровать, шкаф и допотопный диван с двумя подушками. За окном, смотревшим прямо на мостовую, сгущались сумерки.

— Не отвлекайся, у нас ещё куча дел, — произнёс Бредин, выхватывая из моих рук смартфон, в который я залипла в очередной попытке найти новое жилье.

Вместо телефона он всучил мне бокал с игристым и, скинув подушки с дивана, уселся рядом.

— Я больше не могу, — простонала я, силясь припомнить порядковый номер этого бокала.

— А кому сейчас легко? — спросил Бредин. — Надо, Юля. Надо.

Он звякнул своим бокалом по моему и замер в ожидании того, когда я начну пить.

— Нам же завтра на учебу, — язык заплетался, когда я попыталась воззвать к здравому смыслу.

— Я дам тебе жвачку, — парировал мой собутыльник.

Я лишь хмыкнула в ответ, понимая, что меня завтра никакая жвачка не спасет, если мы не остановимся. Пригубив напиток, я поставила бокал на пол рядом с диваном и снова уселась, поджав под себя ноги. Бредин повторил за мной и, придвинувшись, уселся по-турецки.

— Тебе не нужно искать новое жилье, — он указал взглядом на мой мобильный, — я сам уйду, что-нибудь придумаю. А ты оставайся здесь. Ладно?

— Откуда такая жертвенность?

Бредин положил ладони на мои колени, и я проследила взглядом за тем, как он проскользил ими вверх.

— Повторяй за мной, — размеренно произнес парень, — спасибо… Рома, — и обхватил меня за бёдра.

— Руки убрал, — велела я.

— Ты знала, что, когда выпьешь, у тебя появляется такой очаровательный румянец? — он полностью проигнорировал мою просьбу.

— Когда вернёмся, я сдам тебя Тамаре Семеновне, расскажу, как ее обожаемый внук меня спаивал, — я тоже сделала вид, что не слышала его изысканного комплимента.

— Она не поверит тебе, — засмеялся Бредин.

— Значит, скажу деду, и он пристрелит тебя. Ты знаешь, что у него есть охотничий карабин?

— Я согласен, беру тебя в заложники, — кивнул он, склоняясь ко мне. — Это того стоит.

Показав невероятную реакцию, я прихлопнула ладонью рот Бредина, который неотвратимо надвигался на меня. Они оба надвигались: и Бредин, и его рот. А я вдруг ощутила первые предпосылки Стокгольмского синдрома.

— Ты тоже это слышишь? — пробубнил он мне в ладонь, а затем отнял ее от своего лица.

Я прислушалась. В одной из комнат снова заиграла мелодия, намекая, что этим вечером кто-то уже отчаялся дозвониться, а кое-то совсем не горел желанием вести телефонные переговоры.

— Так… на чем мы остановились? — спросил Бредин, поглаживая пальцами тыльную поверхность моей ладони.

— Ты собирался свалить отсюда и оставить меня в покое, — я перефразировал его слова, добавив в них немного отсебятины.

— Да, но только не сегодня. Сама подумай, кто сдаст комнату какому-то пьянице?

Я сосредоточенно смотрела в его глаза, признавая, что и Бредин был уже готовенький. А потом перевела взгляд на губы и нервно сглотнула, пытаясь забыть причину, по которой мне не следовало целовать их.

— Что ты сделаешь, если я тебя сейчас поцелую? — спросила я парня.

— Поцелуй, тогда узнаешь, — Бредин вернул мне мои же слова.

— Я не люблю сюрпризы.

— Это не сюрприз, назовем это экспромтом. Ты будешь делать только то, что сама захочешь.

— А что будешь делать ты?

— То, что ты позволишь. Ты же не терпишь, когда тебе что-то навязывают.

Я растерянно смотрела на парня, удивляясь тому, как точно он смог изучить меня.

— Извини… я… о чем это мы тут? — наморщив лоб, я глубоко вздохнула.

— Ты совсем пьяная, да? — усмехнулся Бредин.

— Я была пьяная ещё полчаса назад, а сейчас я с трудом помню, кто я и что тут забыла.

— Капец, Котова, с тобой не интересно пить! — сокрушенно воскликнул он. — Идём, уложим тебя спать.

Бредин помог мне принять вертикальное положение, и меня даже не сильно штормило, пока я шла до кровати. Затем я благополучно шмякнулась головой на подушку и сказала: