Онлайн книга «Кафе «Поющий енот»»
|
Оставив картину сохнуть, я занялся делами, а ближе к вечеру отправился на выставку Ромеро. Я не надеялся встретить его там, просто хотел посмотреть работы. Их оказалось не так много, и бо́льшую часть я помнил – они были написаны при мне или до меня. Получается, что за прошедшие семь лет Ромеро не создал ничего стоящего? Интересно. И тут я его увидел. Он стоял в соседнем зале в компании нескольких человек и что-то вещал. Я подошел поближе, вглядываясь в его лицо, чтобы добавить в свое живописное творение достоверных черточек. Я не хотел с ним общаться, но пришлось – Ромеро меня заметил. Я тут же развернулся и быстро пошел к выходу, но он поспешил за мной, я слышал стук его трости по паркету. – Андрей! Подожди! Остановись! – кричал он мне вслед. Я не хотел останавливаться, но меня догнал один из спутников Ромеро и придержал за рукав: – Постойте! Вас мэтр зовет! Мэтр подошел, запыхавшись, и некоторое время просто смотрел на меня. Потом сказал: – Это ты. Это и правда ты. – Да. – Что с тобой стало? Выглядишь прекрасно! – У меня все хорошо. – Я рад. А я ведь искал тебя! – Плохо искал. – Чего ты хочешь? Чтобы я просил прощения? – Я ничего не хочу. Это ты ко мне подошел. – Но зачем-то ты пришел же на мою выставку! – Посмотреть, чего ты достиг. И вижу, что… Да ты и сам знаешь. Я повернулся и пошел к выходу. Ромеро больше не звал меня. А я не оглянулся. Я долго скитался по вечерним улицам, не в силах успокоиться. Сначала шел, потом почти бежал. От чего я пытался убежать? От кого? Может быть, от себя самого – юного, наивного и растоптанного жизнью? А потом собранного Теодором по кусочкам. Стемнело, пошел дождь, так что никто не замечал моих слез. Я оплакивал Теодора, свою никчемную жизнь… и Ромеро. Выбившись из сил, плюхнулся на первую попавшуюся скамейку. Дождь усилился, но мне было все равно. Не знаю, сколько я просидел в этом сквере, но вдруг свет уличного фонаря загородила какая-то тень и голос свыше произнес: – Ты решил утопиться в дожде? Оригинально. Я поднял голову – надо мной возвышался какой-то человек, державший в руках огромный черный зонт – я таких и не видывал. – Вставай, – сказал он, протянув мне руку. Я поднялся и только сейчас почувствовал, как замерз. – Пошли? – спросил он, отпустив мою руку. – Куда? – Надо тебя согреть. Пока ты сам не превратился в дождь. Мы неспешно двинулись, вышли из сквера и свернули в один из переулков. – Я тут недалеко живу. Вышел погулять. – Погулять?! В такую непогоду? – Я наконец осознал, что льет как из ведра. – Понимаешь, какая история: если ты заводишь зонт, его надо обязательно выгуливать в дождь. Иначе он заскучает. – Заскучает? Зонт? – Ну да. В солнечную погоду он впадает в спячку, а в дождливую начинает беспокоиться, и лучшее средство – вывести его погулять. «Странный тип! – подумал я. – Странный, но интересный. И неопасный, это чувствуется…» – Я кажусь тебе странным? – спросил незнакомец, словно прочитав мои мысли. – Немного. – Это потому, что я Иван, – объяснил он. – Ну вот, теперь все понятно, – невольно рассмеялся я. – Я рад, что ты понял. Назови свое имя. – Анджей. – О! Анджей! Надежда, нежность… жалость… сожаления… еще что-то, надо подумать. Проходи. Ведя этот странный разговор, мы поднялись на второй этаж старого дома, Иван открыл дверь. Я вошел. – Мне кажется, тебе следует принять горячий душ. Зонт тоже так думает. – Хорошо. Иван выдал мне огромное желтое полотенце и не менее огромный синий халат: он был гораздо выше меня ростом. И крупней. Стоя под горячими струями воды, я хмыкал и качал головой: куда это меня занесло? И чем все это закончится?! Когда я пришел на кухню, где Иван успел накрыть на стол, он сразу же спросил: – Чай или кофе? – Чай, пожалуйста. И… если есть… немного коньяка. – И лимон. – Да, спасибо. – Так и знал, что ты выберешь чай. – Почему? – Ну, это очевидно. – А что бы выбрал ты? – Какао. – О! Интересно. Неужели еще кто-то пьет какао? – Я пью. – А можно мне тоже какао? Иван хмыкнул и поставил передо мной глиняную кружку с какао и чашку из тонкого фарфора с чаем, где плавал кусочек лимона. – На здоровье. Он сел напротив и, прихлебывая какао из своей кружки, внимательно меня разглядывал. А я его. Он был светлым – не то седые, не то белокурые волосы, серо-голубые глаза, белесые брови и ресницы, бледная кожа. Решительно невозможно было понять, сколько Ивану лет: то он казался юнцом, то хорошо сохранившимся стариком. – Если бы ты был временем дня, то каким? – внезапно спросил он, и я, не успев подумать, ответил: – Вечер. Иван кивнул. – А ты… утро? – догадался я. Он снова кивнул, потом нараспев прочел: Утро всегда обещает. После долготерпения дня Вечер грустит и прощает… Помолчал и добавил: Мало чем может помочь Ночь. – Так и знал! – воскликнул я. – Ты же поэт, правда? – Поэт – это Пушкин. Или Мандельштам. Бродский. А я просто погулять вышел. – С зонтом! – С зонтом. Мы оба рассмеялись, и мне неожиданно стало так легко, словно напротив меня сидел Теодор. Или Иоланда. – Иван, а чем ты занимаешься? – спросил я. – Живу. – Это понятно! Но… – Думаешь, ты понял? А ведь большинство людей вовсе и не живет. Они идут по жизни, словно по неизведанной территории, которую надо завоевать. А жизнь нельзя завоевать. Ее надо пропустить через себя. Раствориться в ней. Знаешь, древние полинезийцы, кажется, говорили, что люди бывают живые, мертвые и плывущие по океану. Вот я из плывущих. – Все-таки ты поэт. Я-то хотел спросить, чем ты зарабатываешь на жизнь! Если не секрет. – Ремонтом зонтов. – Да ладно! – Правда. Не только зонтов, конечно. Часы, веера, лорнеты. Я могу починить любую старинную вещицу. |