Книга Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой, страница 46 – Петр Ингвин

– Не спится. – Я развел руками. Больше ничего не придумалось. Почему здесь боятся папринция? – Вам-то он чем досадил?

– Тсс! – Глафира приложила палец к губам.

Она обернулась вглубь комнаты, как бы ища одобрения, затем ее голова полностью высунулась наружу, повертелась вправо-влево, цепкие пальцы схватили меня за запястье и втащили в комнату.

На лежаке обрисовался силуэт Феодоры, она сидела по-турецки. Простыня облегала ее всю, превращая в подготовленную к торжественному открытию статую Будды. Вопреки ожиданиям, связанным с мыслями о болезни, Феодора не спала одетой.

Глафира стояла сбоку. Ее простыня распахнулась, придерживавшая край рука скользнула вокруг моих плеч и оплела полотнищем в единое целое. Меня словно в кокон обернули. Жар прислонившегося тела чувствовался через одежду. Что там чувствовался, жег! Шепот раскалил ухо:

– Скажи, ты Феодоре подруга?

– Я же говорил…а.

Девчонки приняли заминку за особенность произношения. Феодора глядела с опаской, как на пса: пнуть или приласкать? Глафира настойчиво шептала:

– Ты давала клятву Тайного круга. Вспомни слова.

– Э-э…

– Никогда не забывать дней, что мы проведем вместе, в помощи и дружбе, сострадая в горе и поддерживая в борьбе. Так?

– Ага.

Кровь бросилась к щекам. Для меня Глафира была очень взрослой. Ей было около шестнадцати. Самая созревшая из потока, по притягательной выпуклости она перегнала всех, включая выигрывавших в возрасте Аглаю, Варвару и даже Карину. От рублено-крепкой мужиковатой Карины исходила угроза, от Глафиры – женские флюиды и томная нега. Когда обе в латах, они смотрелись классическими супругами.

– А если в трудную минуту к вам за помощью обратится член Тайного круга, – напоминала Глафира, – поможете или оттолкнете? Казните или помилуете?

– Именно так, – кивнул я.

Жарко. Слишком жарко. Не хватало воздуха, а когда я случайно переступил с ноги на ногу, получилось, что потерся о прижавшуюся девицу. Взгляд помутнел, его заволокло туманом.

– Ты поклялась не поднимать друг на друга руку и карать отступниц этой клятвы?

Поклялась? Да. Я, мальчик Чапа, поклялась, и моя голова согласно мотнулась.

– Если тебе придется выбирать между дружбой, скрепленной клятвой взаимопомощи, и необходимостью клятву нарушить, что выберешь?

– Глупый вопрос, – заявила со своего места Феодора. – Слова ничего не значат. Нужно проверить.

– Так в чем же дело? – вопросила Глафира, отлипая от меня и вновь завертываясь. – Вперед!

Тихо крякнула отворяемая дверь. Как-то само собой отметилось, что только в моей комнате она дикая и истошно вопящая, другим принадлежат вполне солидные, степенные, серьезные создания, не нарушающие ночного покоя. Получалось, что повезло всем, кроме меня. Зато я под чужие звучочки нормально сплю, а они под мой аккомпанемент – нет. И кому же тогда повезло?

– Уверена? – тихо спросила Феодора.

– Астафья сменилась, я сама видела, – ответила Глафира.

Два комка простыней и я, в штанах и рубахе, прошлепали по коридору в половину цариссиной свиты. Делали мы что-то недозволенное, поскольку таились и вздрагивали от каждого шороха.

– Тсс! – Глафира снова прижала палец к губам.

Сзади нас кто-то нагонял. Ближайшая приоткрытая дверь, куда мы метнулись, оказалась микро-туалетом на одну персону. Вот же, паразиты-эксплуататоры, красиво живут. Извилины зашевелились в оценке пройденного расстояния и возможных опасностей для будущих экспедиций в этот маленький рай внедренного в чуждую среду гендерного агента.

Глафира с Феодорой сжали меня с двух сторон, как части булки котлету гамбургера. Ни пикнуть, ни вздохнуть. Мимо протопал бойник, обеспечивший чистоту в ученической уборной. Сюда, к великому счастью, он не заглянул.

Булка жестко схлопнулась и выдавила котлету, которую предварительно обратила в фарш. Вывалившись вперед и прислушавшись, мы двинулись дальше. Как я понимал, здесь находились апартаменты высшего состава школы, впереди осталось только несколько комнат стражи. Ни одна из дверей спутниц не заинтересовала. В конце коридора замаячила стена, за которой находятся ворота. Все, больше идти некуда.

Прямо в перегородившей дорогу стене нашлась незаметная дверца наружу. Пальцы Глафиры легли на полотно, нажатие получилось почти бесшумным. Стук наших сердец звучал громче, а дыхание могло пробудить убитых.

Убитые не проснулись. Живые тоже не побеспокоили. Распахнутая дверца открыла вид на сторожевую башенку по ту сторону ворот. Задрав головы, наша ночная троица дружно застыла: припертый к поддерживавшей крышу опоре страж постанывал под поцелуями Карины. В ее личности сомнений не было, стражника я тоже знал – это был молодой войник Никандр, именно он стоял на посту во время моей вылазки в лес, за что и получил нагоняй от папринция.

Глафира затворила дверцу.

– Видела?

Она обращалась ко мне.

– Да.

– Узнала?

– Угу.

– Пошли.

Настороженно оглядываясь, мы примчались обратно. Девчонки рухнули на лежаки, я в дверях прислонился к косяку с намерением распрощаться.

Феодора прилегла на бок, укрывшись с ногами, Глафира просто плюхнулась, расплескавшись по своему месту объемистой мягкостью.

– Что скажешь? – спросили они почти одновременно.

Да что тут говорить? Совет да любовь.

– Пусть у них все будет хорошо.

Феодора с Глафирой озадаченно, но радостно переглянулись.

– А донести папринцию?

– С ума сошли?

Мое неподдельное возмущение оценили.

– Теперь видим, Чапа, что ты настоящая подруга, – объявила Глафира.

Простыня наполовину сползла с ее плеч, поэтому я смотрел исключительно на Феодору.

– И искренний член Тайного круга, – прибавила Феодора. – На тебя можно положиться.

Как представителя противоположного пола меня чуточку покорежила последняя формулировка. Щеки бросило в краску. Для маскировки пришлось осторожно закашляться, поскольку дверь оставалась открытой.

В глазах Феодоры блеснула ухмылка, словно она тоже оценила двусмысленность.

– Нужна будет помощь – зови, – твердо объявила Глафира.

Ее руки взвились к голове, и она исконно женским движением поправила растрепавшуюся прическу.

– И если вдруг одной из нас… – Феодора снизила голос до предела. – Ведь не предашь?

Я развел руками: как может быть иначе? Жеста оказалось мало, для убедительности пришлось подтвердить словесно:

– Само собой.

– Приятно слышать. Красивых снов!