Онлайн книга «Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой»
|
Аглая окинула всех взглядом, полным злорадства. Теперь только посмейте! Только пикните! Сестрисса еще не закончила: – Ибо преступивший закон… Клара! Ее преосвященство смотрело на царевну кацармы и чего-то там еще, требуя продолжения. – …сознательно поставил себя вне общества – общество обязано ответить тем же, – без запинки отрапортовала Клара. – Из какого закона цитата? – Из молитвы воспитания! – радостно отозвалась та. Взгляд Аркадии одобрительно погладил ее. – И да не дрогнет моя рука во исполнение закона… – Сестриссин взор перетек на тщательно прятавшую глаза Зарину и требовательно вспыхнул. – … ведь закон справедлив, когда он выполняется, – незамедлительно отозвалась моя соседка, словно ее пнули, – всегда и всеми, наперекор всему. Вот высшая мудрость. И да воздастся справедливым. – Алле хвала! Алле хвала! Алле хвала! – троекратно завершил общий хор учениц. Сестрисса не зря занимала свой пост. Она читала по лицам и видела сомнения. – Я берегу честь и репутацию, ведь потом они сберегут меня… Зарина, откуда? – Молитва возвышения! – Я слушаю умных… Продолжайте! – …Но верю только верным. В этом состоит мудрость. Я никогда, никогда, никогда не сдаюсь. Меня можно убить, но нельзя сломать. Я так живу и примером учу детей. Алле хвала! Алле хвала! Алле хвала! Сестрисса Аркадия довольно двинула уголками губ. – Кто еще хочет обличить недостойную ближнюю свою? – громом в джунглях упало опасное для меня. – Отбросьте сомнения. Скажите открыто. Сейчас. При всех. Очистите совесть. Девочки молчали. Некоторые внимательно изучали друг дружку, ища того, кто осмелится. Но больше глядели в траву с видом «А чо я? Я ничо». Мелкие грешки, пусть даже мысли, были у каждой. Иначе не бывает, если ты не робот. Роботов среди нас не было. Если были, то хорошо скрывались. Тишина вызвала у сестриссы недовольство. – Сокрытое есть грех, – напомнила она с намеком. – Грех есть осознанное нарушение закона. Нарушение закона есть противопоставление себя обществу, принявшему вас в свои ряды. И вы еще сомневаетесь? С тревогой я наблюдал, как борется с собой Зарина. Как расправляются и вновь съеживаются нежные плечики. Как радостно взлетают и снова опускаются брови. Краснеет и затем бледнеет лицо. Морщинки на лбу собираются то в вертикальные, то в горизонтальные недолговечные компании. К моему ужасу метания Зарины заметил не только я. Сестрисса, одновременно следившая за всеми, снова отметила мою соседку. Сомнения покинули Зарину. Она вскинула просветленное лицо. Еще секунда, откроется милый ротик и… – Аглая с Варварой по ночам ходят к войникам, – громко сказал я. Тот самый эффект разорвавшейся бомбы. Там, где никто не ждал. Бомбили пустыню, взорвалось море. Я смотрел на сестриссу, но чувствовал, как сбоку взгляд ночной королевы испепеляет, поджаривая кусочек за кусочком. Искоса я видел обалдевший лик Варвары, не считавшей подчинение грехом и оттого выпавшей за грань разумения. И упавшую челюсть Зарины, мгновенно забывшей о собственных терзаниях. И странное выражение на лице Томы: неодобряющее, неотвергающее, непринимающее, непонимающее… – Ангел прав? – перенеслось внимание сестриссы на отмеченных девушек. Собственно, теперь на них смотрели все. – Как бы да… – замямлила Варвара, собираясь с мыслями, – но это потому, что… – Ничего особого не было! – перебила ее Аглая. – Почему не признались сами? – Ходить в гости – не грех, – агрессивно бросила Аглая. – Закон не запрещает. Варвара покраснела. Аркадия не приняла: – Ангел так не считает. Аглая зло оглянулась на меня: – Ангел сам ходил с нами. Все лица одновременно обернулись на меня. Включая те, которыми я дорожил. И так подставился… Они не представляют, с кем связались. Ну-ка, Софа-Софочка-Софист, сделай им красиво. – Ангел не знал, куда его пригласили, – ехидно покосившись на Аглаю, ответствовал я в третьем лице. Для надежности. Не хватало завалиться в разборках, использовав не тот род. Вектор интереса двух десятков лиц синхронно переместился на Аглаю. Та вспыхнула, как подожженный порох в гильзе пистолета, направленного мне в висок: – Спросите войников! Они подтвердят. Все-все подтвердят. – Я поняла, – сделала вывод сестрисса. – Вы согрешили. В большом или малом – каждая пусть решит сама. В школе я гость и не буду принимать решения. Чапа, на тебе был грех, но ты исправилась, встав на сторону справедливости, и не понесешь наказания. Аглая, Варвара и все остальные! Берите пример с Чапы. Не у каждой хватило сил. Не всем достало благоразумия. Кто-то испугался справедливого наказания, кто-то – несправедливой возможной мести соучениц. Но мы только что говорили о неправедности мести. «Не враждуй на сестру свою в сердце своем, и обличи ближнюю свою, и не понесешь греха. Не мсти и не имей злобы на ближних своих. Соблюдайте все уставы и все законы вам данные, исполняйте их, и не свергнет вас с себя земля, которую вам дали жить». Обведя грозным взором учениц, не смевших ни вздохнуть, ни пошевелиться, сестрисса прибавила: – Аглая и Варвара, после ужина доложите о содеянном цариссе Дарье. – Но… – попыталась оспорить Аглая. У Варвары просто навернулись слезы. – Вопрос закрыт. Кстати, о цариссе. – Глаза Аркадии остановились на Карине. – Я слышала, что ты просила руки достойного войника и тебе не отказали? – Да, ваше преосвященство. – Карина склонила голову как можно ниже. Вокруг снова зашушукались. – Родословная войника Никандра извилиста, как тропа в лесу, – замысловато произнесла Аркадия. Тревожный шепот вполз в уши противным тараканом. Карина не смела поднять глаз. На заднем плане плотники закончили с объемной конструкцией и громко грузились на телеги. Сквозь шум пробился голос сестриссы: – Мать объявленного невестора Никандра – войница Фекла Прасковьина, двоюродная сестра царевича Феофана Варфоломеина, твоего четверодителя. Шепот на поляне уже не скрывался, доносились и распознавались не только отдельные слова, но целые фразы. Не в пользу Карининого брака. Аркадия сообщила: – При определении степени родства в основу закладывается худший допуск. Карина Варфоломеина, дитя Феофана, Ерофея и Алексия Варфоломеиных, законом признается троюродной сестрой своему избраннику. – Брак невозможен?! – в отчаянии воскликнула Карина. |