Книга Зимопись. Книга вторая. Как я был волком, страница 69 – Петр Ингвин

– В чем он?..

– Грр! – ополчились на Тому недовольные самки.

– Последний завет: во имя жизни убивать всех, рожденных взрослыми. Это называется «отпустить домой», обратно в ад.

Долгая тишина была ответом.

– Зверь сошел на землю и правит миром, – часовой сообразил, чем заинтересовал Тому, и с удовольствием продолжал, – только истинные последователи завета могут рассчитывать на вечную жизнь. И только искренне выполняя последний завет можно не допустить появления Антифриста в долине хранителей. Поэтому вас сожгут. И тебя в том числе. Ты понимаешь? Сожгут! Такую юную и сочную. Эгей, красавица!

На ощупь я нашел приемлемый снаряд, глаза при этом не отрывались от противника. Пальцы принялись искать на влажной повязке конец тесьмы, заправленный и невынимавшийся несколько месяцев.

Из ямы в часового прилетело что-то неприятное, он дернулся, отпрянул:

– Тварь.

Смачный плевок унесся в яму. Часовой в одно движение вытащил лестницу, отбросил, не сматывая, и двинулся в мою сторону.

Я распластался снаружи по отвесному склону, не смея дышать и шевелиться. Зажатый в ладони камень застыл наготове: бить буду в голову, иначе просто пораню, а у противника силищи как у трех меня – и это по самым скромным подсчетам.

Дойдя до проема, часовой остановился, скрытый каменной преградой в каком-то метре от меня. Еще шаг вперед – и я обрушил бы камень на открывшуюся голову.

«Шурх, шурх», – быстрые звуки, один за другим. Видимо, что-то налипло, часовой отряхнулся и пошел обратно вглубь, звук шагов удалялся. Избежав взрыва в стучащем сердце, я выдохнул и вновь заглянул внутрь.

Дойдя до ям, часовой приподнял передний лоскут.

– Получайте, мрази!

Самки внизу шарахнулись от горячей струи. Возмущенное многоголосье взволновало соседнюю яму.

– Рррр! – откликнулись встревоженные самцы.

– И вы получайте! – развернулся часовой к соседней яме.

Ко мне спиной. Руки заняты. Сознание отвлечено.

Я уже мчался вперед. Ощутив сзади движение, часовой, начав оборачиваться, потянулся за топором …

Я сделал все, что мог: всем весом, помноженным на скорость, толкнул врага в яму. И полетел вместе с ним. В последний момент пальцы вцепились в смотанную у края веревочную лестницу.

Лестница сдернулась вниз на полметра… и застряла. Спуталась или за что-то зацепилась. Я держался за нее одной рукой. Туша вцепившегося в ногу часового висела на мне. Долго не выдержать. Кисть болезненно разжалась, и два тела сверзились на дно, где расступившиеся самцы следили за схваткой.

Удар был сильный, но между мной и каменным полом спасательной подушкой сработала костно-мясная прокладка.

Часовому пришлось намного хуже и стало совсем плохо, когда самцы скопом набросились на него, грызя и разрывая в клочья.

Когда я пришел в себя, все было кончено. Довольные самцы доедали вкусности, чавкая и отбирая куски у менее ранговых. Морды обтекали кровью.

До свисавшего края лестницы не достать. Кто-то подпрыгивал в тщетной надежде. Увы, не родился еще такой прыгун.

Самцы попробовали соорудить пирамиду, влезая друг другу на плечи. Расстояния не хватало. Даже после десятой попытки.

Взмахом руки я подозвал Смотрика и, когда удивленная всклокоченная голова приблизилась, распутал узел на его ошейнике. Затянуто было на совесть, но терпенье и труд все перетрут.

– Рр! – позвал я следующего.

Вожак удивленно следил за моими действиями. Но не мешал. Типа, всегда успеется.

– Рр! – призвал я еще одного.

Теперь самцы пошли сами. Подставленные шеи окружили меня, стремясь избавиться от удавки. Их руки умели только хватать, держать и бегать. Я оказался спасителем.

Последним разрешил освободить себя от ошейника вожак. Затем я крепко связал концы нескольких веревок, сделав из них одну длинную, скрутил кольцами как лассо и подбросил.

Со склоненной набок головой вожак внимательно наблюдал за моими потугами. Где-то с двадцатой попытки кольца веревки проскользнули сквозь поперечины лестницы и длинным хвостом свесились с другой стороны. Подпрыгнув, я поймал конец и скрепил обе половины веревки мощным узлом. Готово.

– Рр! – указал я вожаку наверх.

Можно было смолчать: он все понял раньше и уже карабкался.

– Рррррр!!! – разнесся сверху крик свободы.

К нам упала лестница, размотанная во всю длину.

Когда в установленном порядке я оказался наверху, из соседней ямы, куда тоже скинули лестницу, выбирались последние самки. Тома освобождала от ошейников свою половину стаи.

– Рр! – ласково сказал я ей, выразив все и даже больше.

И она поняла.

Самец повел стаю сквозь туман. Словно видел сквозь него. В глазах плескалась ярость. Если бы кто-то встретился по дороге, я бы этому кому-то не позавидовал.

Моя недавняя услуга была принята как должное и мгновенно забыта. Сильно уменьшившаяся стая двигалась к водопаду, оставляя за спиной погруженную во мрак негостеприимную долину. Какой-то долинник, сидевший в дозоре, безуспешно разводил невидимый в тумане костер. На запах дыма ринулись высокоранговые самцы. Чуть позже, проходя мимо, я увидел только останки. Даже узнал. Пузан так и не успел сделать лук и топор, и ему не стать первышем.

От водопада, напившись, стая сразу двинулась вверх, на гору и через нее, где потеряла еще двоих, сорвавшихся со скал.

***

Домой.

Я был рад возвращению. Невеселые думы сверлили мозг, пока руки вспоминали оптимальную походку. Скорее всего, в неувиденных мной записях сообщалось, что пришельцы, представлявшие угрозу строю, появляются голыми и сразу взрослыми. «РОжденными ВЗрослыми». Долгое время приходили только человолки – такие же голые и взявшиеся ниоткуда. Со временем одно наложилось на другое и нераздельно слилось в сознании жителей, все пришельцы стали для них ровзами.

Теплилась надежда, что в долине есть свой портал, иначе откуда столько разговоров про уход и последующее возвращение? Не библейские же мотивы о воскресении. Впрочем, хранители настолько все переврали и исковеркали, что с них станется.

Сравнивая два строя, сложившихся в замкнутых мирках, я грустнел все больше. Человеческие слабости властителей преобладали над святыми идеями, в итоге получилось то, что получилось. Последователи Аллы убивали только мужчин, прибывших из другой реальности. Долинники – всех. На всякий случай. По-своему их способ надежней для сохранения равновесия, о котором так пеклись и в стране башен. Будь я властителем и знай, что пришельцы почти погубили мир, может, тоже поубивал бы всех. Включая сочувствующих. Затем инакомыслящих. Затем еще кого-нибудь. Иначе зачем быть властителем?