Книга Как я был пособием, страница 58 – Петр Ингвин

– Запутался в наброшенной сети, но живым не дается. Мы с ночи окружили, хотели забить, но решили дождаться решения хозяйки земли. Вдруг посмотреть возжелаете? Чудо-то невиданное, только из сказаний да из древних песен про них известно, а живьем почти никто, кроме деревенских бедолаг из предгорий, не видал. Я взял на себя смелость приказать соорудить вот это.

Все посмотрели, куда он показывает. Несколько крестьян тащили из леса наспех сколоченную клетку – словно паланкин, с ручками для ношения. Не получив приказа, они не отважились ставить ее на первую из подъехавших телег, и клетка опустилась на землю рядом, а крестьяне не слишком синхронно совершили полуприсед почтения владелице вотчины.

– Откуда крепостные? – осведомилась Тома.

– Помогали нам, принесли сети и забрали малышей. – Ответив цариссите, Пантелеймон обратился к крестьянам: – Спасибо, люди добрые, помощь больше не требуется.

Крепостные продолжали стоять. Тома сообразила, что теперь она здесь главная.

– Из какой деревни?

– С Портянки мы. Недалеко отсюда. Все время по прямой.

– Детей всех приютили?

– Не бросать же.

Встрял второй крестьянин:

– Мы ж знаем, чьи. Донеслась уже весть о беде лесянковских, ихние это детки.

– Не все, – проявила Тома знание проблемы.

– Да, хозяйка, не все, – согласились крестьяне. – Если кровные родичи не объявятся, оставшиеся будут нам как свои.

Тома непроизвольно сглотнула и опустила лицо.

– Если что-то понадобится – приходите в башню, – донесся ее срывающийся голос, – просите, все дам. А детям сама что-нибудь пришлю, как вернусь.

– Алле хвала! – откликнулись крестьяне. – Если можем еще чем…

– Идите, – отпустила Тома. – Возьмите все телеги, кроме одной, и отвезите детей в эту… как вы сказали?

– В Лесянку.

– Да. – Перед глазами всплыли запертые в ночи хибары, носившиеся между ними волки и кровожадная стая, выволакивавшая детей с превращенными в мясо взрослыми.

– В Лесянку тоже надо что-нибудь послать, – шепнул я Томе.

Она промолчала. Я сдвинул коня вперед и заглянул ей в лицо.

У нее по щекам текли слезы.

Папринций тактично оттянул меня назад. Юлиан спокойно наблюдал, как прибывшие с нами бойники собирали трупы и их разрозненные части, сваливая в большую кучу.

– А раненые? – всполошилась совладавшая с чувствами Тома. – Может быть, кому-то нужен врач…чеватель?

Пантелеймон помотал головой:

– Сильно раненых нет, все ходячие, они ушли с войском добивать отступников в последней берлоге. Трупы только человолчьи. Может, не стоит тащить на кладбище?

Тома быстро оглянулась на меня, потом на папринция. Мы пожали плечами: выкручивайся сама.

– Предлагаете оставить их здесь? – Она обвела рукой кроваво-мясное поле боя.

– Какая разница, где волков кормить? – высказал свое мнение Пантелеймон.

– Тогда, наверное, трупы лучше зарыть? – Тома на всякий случай обернулась к нам за поддержкой.

Я промолчал, не имея мыслей, которые показались бы правильными для местного мира. Дядя Люсик отрицательно покачал открытой ладонью.

– Волкам кушать надо, – предельно корректно сообщил Пантелеймон шестнадцатилетней властительнице.

– Нужно ли подкармливать? – Тома все еще раздумывала. – Меньше плодиться будут.

– Если волки не выполнят свою часть работы по сохранению равновесия, – тихо заметил папринций, – в народе начнутся болезни. А вотчина останется без собственных меха и кожи.

Тома кивнула.

– Оставляйте здесь.

Бойники, уже начавшие стаскивать трупы к телеге, с удовольствием повиновались приказу.

– А на телегу поставьте клетку, – прилетело дополнение.

Остальные телеги разворачивались, наполняя воздух душераздирающим скрипом, крестьяне рассаживались на них, лошадки с удовольствием затрусили по склону вниз.

Я спрыгнул с коня, передал поводья Юлиану и вместе с бойниками подошел к клетке. Попытка раскачать рукой жерди, из которых ее сделали, ничего не дала. На удивление крепко для столь топорной работы, выдержит даже крупного самца. Хорошо бы, в расщелине оказался не вожак или кто-то типа Жлоба.

Тома обратилась к окружившим каменный провал войникам:

– Сможете достать человолка?

– Сделаем, цариссита.

Несколько копий накрыли углубление наконечниками как ежом лунку, а одно копье, с крюком, похожее на пожарный багор, попыталось ухватить кончик сети.

– Гррр! – злобно раздалось внутри.

В груди что-то екнуло. Это же…

– У-у, чертово отродье! – Войник, на которого бросился запутавшийся, загнанный в безысходность зверь, едва отскочил.

– По морде его лупи! – подсказывали копейщики, тыкая остриями.

– Гррр! – с яростью отбивалась от копий худенькая лапка.

Она пыталась тянуть сеть на себя, но безуспешно.

– Пиявка! – тоже узнала Тома. – Стойте!

Войники изумленно замерли.

– Ррр! – сказал я, протиснувшись среди них к каменной яме.

– Ррр? – после легкого недоуменного молчания донеслось оттуда.

– Рр! – успокоил я.

Затем я повернулся к солдатам:

– Свободны. Дальше мы сами.

– Вы что, – чуть не онемели они, – разговаривали с… этим?

– Это же почти домашний зверек, – объяснил я как мог. – Сладить можно с кем угодно, если подойти по-хорошему. Уберите оружие.

– Оно людей ело!

В разговор вступила Тома, смущенно покосившаяся на Юлиана:

– Оно – юная заблудшая душа, которую судьба загнала в жуткие условия. Спасибо за все, воины, вы свободны. Можете догонять своих.

– Алле хвала! – прощально грянуло над горами.

Стукнули о землю вертикально поставленные копья, и чужие бойцы откланялись.

– Что будем с ней делать? – прошептала Тома, косясь на застывших бойников и возницу.

– Не знаю, – честно признался я.

– Думаю, нужно освободить животное от сети и переместить в клетку, – громко уведомил папринций.

– Это мы понимаем, – наклонилась к нему Тома. – А потом?

– О том, что делать потом, стоило подумать прежде, чем отпускать солдат.

– Рр! – жалобно хныкнула в камнях Пиявка.

– Ты отпустил, ты и придумывай, – объявила мне Тома и развернула коня. – Помогите моему невестору извлечь животину и переместить в клетку!