Книга Зимопись. Книга четвертая. Как я был номеном, страница 69 – Петр Ингвин

Сложно покраснеть в ситуации, когда дюжина нагих наяд столько времени делают с тобой что хотят, когда все соки вытянуты и все краски уже вышли. А также, когда именно сейчас взор уткнут в колосящееся пшеничное поле, что совсем не поле, над оврагом, который не овраг, а руки-ноги находятся в плену чужих рук и ног. Но я сумел.

– Да.

– Что «да», Чапа? – усиленно возвращала меня в реальность Варвара.

Не хотелось, но пришлось. Не отстанут. Это же девчонки. Мужики бы поняли, что если отлынивает – значит, говорить не хочет. С женским полом такое не пройдет. Такт уже в основных настройках заменен любопытством, которое сразу выставлено на максимум. В мужских настройках сочувствие человеку ведет к остановке любопытства, в женских – включается после его удовлетворения.

– Да, у меня имеется опыт обращения с… инструментом.

– Ну и? – почти за шиворот тащила Варвара. – Как долго нам ждать второго раза, если понадобится?

– Я… могу быстро. Мог. Все зависит от… В общем, зависит. От очень многого.

– А третий? – взволнованно перебили меня. – А четвертый?

Я сглотнул, выгорая до косточек.

Меня поняли. Промолчал, но ведь не опроверг. Царевны переглянулись: кто неверяще, кто радостно, кто испуганно:

– Серьезно?

– Я же говорила: идеальное пособие, – распушила хвост хвастливая преподавательница.

– А пятый? Шестой? – посыпался нескончаемый ряд числительных.

– Почему в прошедшем времени? – одновременно взволновалось несколько учениц. – Почему «мог»?

– Не приходилось столько держаться. И… и вообще. Сегодня все совсем иначе.

Количество окруживших лиц было вдвое меньше количества их направленных в меня влекущих выпуклостей, на которых не мог не останавливаться взгляд, и совпадало с другим количеством, куда он периодически утекал. Раздражителей для организма хватало с избытком. Организм реагировал.

– Мы стараемся! – зачем-то втиснула Феофания.

– Спасибо, знаю, – угрюмо сообщил я. – Чувствую.

– А что ты чувствуешь? – упало следом, словно привязанное на веревочке.

– Могу сказать одно: я чувствую. Очень.

– Вот и прекрасно, – резюмировала Варвара. – Продолжим. Объяснение начну сразу с четвертой составляющей. Удовольствие. В плане удовольствия мужчина весьма ограничен. Вот. – Указующая ладонь вновь ухватила добычу и потрясла из стороны в сторону. – Только это приносит мужчине наслаждение. Сложный организм женщины, в отличие от простейшего мужского, берет и дает четвертую составляющую не столь однообразно. Этому и учит нас отработанное веками искусство ловиласки. Оно предлагает немало способов, чтобы никто из мужей не чувствовал себя ненужным, а мы чтобы чувствовали себя полноценно – только так ощущаются семейные узы, только так каждый понимает, что он не один, а часть чего-то большего, цельного, единого.

Ученицы согласно кивали. Еще бы. Несколько поколений с такими правилами – и вот, получите результат. Я жил в других правилах и думаю по-другому.

– Мужчинам наука доставления жене удовольствия преподается в невестории. Как сделать хорошо самой себе – доходим сами. А чтобы правильно насладиться мужчинами и избежать проблем, существуют уроки, подобные нашему.

– Когда перейдем от общих слов к чему-то конкретному? – не выдержала Ярослава.

– Уже перешли. Способы ловиласки подразделяются на поверхностные и погружные. Начнем с поверхностных способов. Не рассматриваем только поверхностный грудью, который женщина иногда делает мужчине.

– Почему? – нагло встрял я.

В конце концов, раз уж участвую…

Варвара склонилась настолько резко, что по щекам со звоном хлобыстнуло. Теплый плен утопил в дурмане, застил глаза, зажал нос, рот, остановил и сделал ненужным дыхание.

Освобождение принесло холод и обиду. И прилетевшие слова:

– Это удовольствие исключительно для любимых мужей и только за особые заслуги.

Я пошевелился:

– В мужья не напрашиваюсь, но неужели не заслужил?

Крупнотелая Антонина, у которой было чем не только погладить, но и намертво придавить, задумчиво брякнула:

– Вообще-то Чапа…

Ее тяжелый, но впервые по-настоящему добрый взгляд согрел до неприличия. Вечно сердитые, ожидающие пакости маленькие глазки встретились с моими, и вспыхнула искра единственного воспоминания, где мы не грызлись, не ссорились, а как бы даже наоборот. Ночь у озера перевернула мои отношения не только с Марианной. И вот, не минуло нескольких часов, а меня распяли на земле, прижали всем, чем прижалось, и измывались, устроив пытку удовольствием. Сказал бы мне кто-то вчера, что такое возможно – я бы посмеялся. Ха-ха. Думаете, не смешно?

Согласен. Совсем не смешно.

Я лежал, раскинув руки по примеру человека с рисунка Леонардо да Винчи, и принимал судьбу как она есть. В ответ она весьма странно, но приемлемо принимала меня, хотя и неприемлемо, но это уже мои заморочки, до которых захватившему власть большинству дела не было.

Варвара пресекла благие намерения Антонины и некоторых других, кто тоже выразил взглядом сочувствие и понимание.

– Мы собрались ради себя, а не ради него! – возмущенно вещала преподавательница, распрямляясь в пояснице и вновь перенося вес на мои бедра. – Наш урок – на тему брать, а не давать, к теме и вернемся. Какие можете назвать поверхностные способы?

Мысли обо мне мгновенно вылетели из головок, как попугайчики из открытой клетки, запорхали, заголосили – цветные, но схожие. Разные, но не настолько, чтоб. За кем-то повторяемое выдававшие за свое.

– Главный поверхностный способ – погладить, – выдала Амалия.

Глубокие умные глаза моргнули и исчезли под упавшей прядью. Амалия выглядывала из-за Майи как мышка, прячущаяся от кота. Кот – это я, если что. Обалдеть.

– Потереть, – смущенно предложила Феофания другой вариант.

– Полизать, – сказала и сразу скрылась за спинами Софья-Анна-или-как-ее-там.

Все-таки Софья. Анна с Ираидой и Марианной в дозоре. Марианну я теперь ни с кем не спутаю, а остальные – темные лошадки без собственного мнения или столь тщательно его скрывавшие, что даже разница в росте, сложении, прическе и совершенная непохожесть лиц делала их однояйцевыми близнецами серости.

– Довести до салюта, – звучно ввернула Ярослава, – всем, чем можно. Естественно, без работ на глубине.

Ее, в отличие от большинства других, ни с кем не спутать. Лишь бы держалась от меня подальше.

– Правильно, – приняла Варвара. – Сформулируем четче: поверхностная ловиласка осуществляется в основном руками, ртом и детородно-питательными органами. По тому, чем ласкают, ее называют верхней, средней и нижней. Верхняя подразделяется на губную, языковую и совместно-переменную, которая включает в себя абсолютно все части лица и даже волосы. Средняя – ручная и корпусная. Нижняя… думаю, понятно. По качеству воздействия поверхностная делится на успокаивающую, возбуждающую и опустошающую. Кто перечислит погружные способы? Давайте вызовем младших, им в первую очередь нужно подтягивать знания. Клара!