Онлайн книга «А печаль холод греет»
|
– И не хотелось, – враждебно отрезала девушка, отвернувшись от меня. – Я уважаю твою силу, твою стойкость и волю. Уважаю тебя саму. Но твой характер порой бывает невыносим. – Поверь мне, это взаимно, – цокнула языком я, чувствуя медленно поднимающееся настроение. – Ты не уважаешь меня. – А я и не про уважение говорила. Ричелл всё же злобно посмотрела на меня. – Ты невыносимее меня. – Значит, признаёшь, что ты тоже невыносима? – ядовито сказала я, показав ей язык. – Ты меня бесишь! Она громко захлопнула дверцу шкафчика, который чуть ли не развалился от её силы, и нависла надо мной, словно собиралась меня ударить. Я тут же насторожилась, но показывать своего напряжения не стала – пусть Ричи не знает, как меня порой заставала врасплох её неконтролируемая вспыльчивость. Она и так была неимоверно зла после очередного провала в бою со мной, хотя ей было чем гордиться: она занимала второе место по силе в этом баре, тогда как я, естественно, первое. Но Ричелл этого всегда было мало, как и всего остального – чего бы она ни добьётся, она плюнет на гордость своими достижениями и будет всячески доказывать, что ничего в этой жизни ещё не достигла. И эта ненависть к самой себе лишь убивало Ричелл. Она не стала меня бить, лишь швырнула в мою сторону свои штаны и уселась на холодный пол в угол маленькой комнаты. Держа в руках шприц, девушка медленно ввела иголку под кожу, а затем и само странное прозрачное вещество, после чего положила уже пустой шприц рядом с собой и расслабилась. – Не знала, что ты принимаешь наркотики, – заметила я, продолжая переодеваться и кидая настороженные взгляды в сторону Ричи. – Это не наркотик, хотя раньше я имела с ними дело. Я застыла от того, насколько её голос оказался пустым. Словно что-то доносилось из глубин сгнившей грудной клетки мумии. Ни капли жизни – лишь бесконечная человеческая нагота – гибель. Смерть всем чувствам, смерть всем мыслям, смерть всем проблемам. Смерть самому себе. Смерть. Смерть. Смерть. – Тогда… что это? – спросила я, невольно пялясь на Ричелл и её полное безэмоциональное состояние. – «Сыворотка равнодушия» – так это вещество называют в народе, – идеально ровным голосом ответила она. – Позволяет совершенно ничего не испытывать. Ни капли чувств. Абсолютный ноль. Это даже звучало жутко. Ничего не чувствовать? Как так можно? Ведь человек с самого своего становления что-либо чувствовал, как и любое другое животное. И неужели после нескольких тысяч лет человечество гордится тем, что наконец-то избавилось от эмоций? Что оно собиралось этим достичь? А главное… – Зачем? – спросила я уже вслух. – Пожары, – вынимая пачку сигарет и закуривая, глухо сказала Ричелл. – Весь мир в пожарах. Многие стали считать, что это не специальные поджоги или взрывы. Что это болезнь. – Болезнь? – нахмурилась я, застыв окончательно со своей бежевой курткой в руках и внимательно следя за Ричи. – Да, болезнь, – совершенно равнодушно подтвердила она, словно говорила о чём-то максимально незначительном, и выдохнула дым. – Непонятно, как она распространилась на все континенты и откуда вообще взялась. Вообще мало что известно, многие до сих пор думают, что это выдумка. – А ты считаешь, что это не так? – Разве не видно, что именно я считаю? Ричелл подняла на меня безликий взгляд, и я покрылась мурашками: так было непривычно видеть её без ярости, злости, враждебности – без каких-либо чувств. Словно кукла, на которую натянули кожу, как колготки на ноги, и дали одежды, чтобы согреть то, чего не существовало – сердца и души. Точнее, что исчезло под воздействием этого некого «наркотика». А было ли там вообще хоть что-нибудь до этого? Кто знал. – Я не понимаю, причём тут чувства. – Они мешают, их сложно контролировать, как ты и говорила, – Ричелл безучастно смотрела на тлеющую сигарету. – А ещё они помогают болезни развиваться в теле своей жертвы. Сильные эмоции теперь запрещены, понимаешь? «…нельзя испытывать сильные, неконтролируемые и агрессивные эмоции. И дело даже не в этом, что это может причинить другим боль, а в том, что вам самой от этого хуже будет», – слова директрисы как яд впитывались под корку сознания и никак не выходили из головы. Меня пробила дрожь от осознания того, насколько оказалось всё серьёзным, тогда как я до этого момента относилась к этому не так, как положено – без ужаса и страха перед тем, что нас ждало впереди. А что там? Что? Демон огня смеялся нам в лицо. – «Возможно, только равнодушие и спасёт весь наш полыхающий мир», – тихо повторила я слова директрисы, задумчиво глядя в окошко, где на фоне чёрного неба вновь шёл снег. – Верно, поэтому и стоит заглушать эмоции таким способом, – Ричелл потушила сигарету о своё запястье, даже не поморщившись от боли, и закурила новую, щёлкнув зажигалкой. – Боль – иллюзия чувств, отчаяние – иллюзия разума. Всё иллюзия. Человек сам создал в своей больной голове мир, который потом же он и обвиняет. А ведь во всём виноваты мы, только мы. И в проявлении чувств – тем более. Всё желало нам смерти: от ураганов до войн. Но мы до сих пор не сдохли. Так может, именно сейчас наступит наш конец? А мы так отчаянно не хотим этого признавать, что прячемся за дамой равнодушия, боясь посмотреть смерти в лицо. Как и всегда боялись. Её слова доносились до меня как завывания ветра: дули прямо в ухо, но были нечёткими, нереальными, словно кто-то говорил из сна, а когда проснулся – в голове остались лишь обрывки, как в гневе разорванная ткань. Ничто не хотелось задерживаться в моём сознании, как бы самоотверженно я ни пыталась зацепиться хоть за какое-то предложение. Мне просто не хотелось верить. Истина… впервые я яростно отказывалась знать правду. Нет, нет, нет, этого не может быть! Нет! Человечество не умрёт. Никто не умрёт. Ни мама, ни Хэмфри, ни Ричелл, ни я, ни кто-либо другой, ни тем более Джозеф. Особенно Джозеф. Он не мог умереть. Не мог. Я вышла из раздевалки в тот же миг, когда эта мысль сформулировалась на кладбище моего сознания. Сердце колотилось о рёбра так, словно я только что отправила в нокаут ещё одного своего противника. Руки – дрожь. Мысли – хаос. Сердце – кровь. Чувства… распирали горло, будто меня заживо сжигали на костре посреди гробов моей чёрной души. Что это? Страх? Снова страх? Чёрт. Почему я снова боялась? Что сломалось во мне, отчего я впервые стала чего-то бояться? Почему… так страшно? Почему? Чёрт. Чёрт. Чёрт. – Хэй, Делора, у тебя всё в порядке? Весёлый, ещё довольно детский голос привёл меня в себя. Не стоило показывать свою слабость, не стоило. Надо стать сильнее. Но разве не для этого я сюда пришла? Для этого. Тогда что же пошло не так? |