Онлайн книга «Девять жизней Роуз Наполитано»
|
Мама похлопала по стулу рядом. – Садись. Собственный стул она сдвинула на пару дюймов, чтобы тот стоял под углом к столу, а потом проделала то же самое с моим. – Ладно, поговорим о том, как устроена жизнь, что бы ты ни имела в виду… – Я бросила на нее сердитый взгляд, давая понять, что вовсе не хочу здесь находиться и что-то обсуждать в полночь, затем уселась и скрестила руки на груди. – Роуз, ты знаешь, что мы с отцом хотим для тебя лучшей жизни, лучше, чем была у нас. Я кивнула. Эту историю я знала наизусть. Слышала ее много раз. Облокотившись на стол, я подперла лицо рукой, мне уже стало скучно. – Нам с отцом не довелось учиться в настоящем университете. – Угу. – Твоему отцу пришлось открывать свое дело без помощи семьи, годами он хватался за любую работу, а я учила ребятишек в начальной школе за мизерное жалованье. – Да, мам… Всякий раз, когда я слышала эти слова, особенно про отца, в душе у меня что-то сжималось. Мысль, что отец страдал, была невыносима. – Но у тебя все будет иначе, – продолжила мама. – Ты пойдешь в университет – в хороший университет, настоящий. Будешь изучать бизнес, а потом найдешь достойную работу в финансовой сфере. Мама думала, что раз я хорошо разбираюсь в математике, то должна работать в сфере финансов. Но никогда не интересовалась, хочу ли я этого. – А когда ты устроишься на работу, то будешь упорно трудиться, строить карьеру и откладывать деньги в банк. – Она замолчала и пристально уставилась на меня, будто я не слушаю. – Я слышу тебя, мам. Когда ты перейдешь к «тому, как устроена жизнь»? – Я об этом и говорю! – А я-то думала, что ты рассказываешь, чем моя жизнь должна отличаться от вашей с папой. – Это часть рассказа. – Ладно, только выражайся яснее, а то я не пойму, куда ты клонишь. – Я широко зевнула, подчеркивая, что часики тикают, а я хочу спать. Мама придвинула свой стул ближе ко мне. – Роуз, смысл в том, что сначала ты идешь в колледж, оканчиваешь его, затем устраиваешься на хорошую работу, усердно трудишься и откладываешь побольше денег, потом встречаешь кого-то, влюбляешься, выходишь замуж и лишь тогда и только тогда занимаешься сексом и заводишь детей. Когда мама начала эту тираду, во мне закипел смех, но как только речь зашла о сексе и детях, я отвела взгляд и принялась рассматривать кухню: старый дисковый телефон, висевший на стене, сколько я себя помню; кассетный магнитофон с радио у раковины; конструкцию из ракушек, которая и по сей день болтается на окне. – Мам, умоляю, скажи, ты не о сексе собираешься со мной поговорить? Она покачала головой. Да? Нет? Что это означало? Не знаю. – Просто пойми: если хочешь жить лучше своих родителей, смотри не влюбись в старших классах в какого-нибудь мальчишку и не забеременей. Этого нельзя допускать, пока не добьешься всего остального. Я упорно таращилась на корзину с фруктами на углу стола, в которой высилась гора яблок, бананов и апельсинов. У нас дома всегда было много бананов. – Не переживай, мама. Я уж точно не забеременею. – Не отмахивайся, Роуз. Девушки часто беременеют, хоть того и не желают. А потом… – Она щелкнула пальцами так громко, что я вздрогнула. – Все их мечты идут прахом! Я перевела взгляд на маму: – Что ж, можешь не волноваться из-за моей беременности… м-м-м… скажем, никогда, потому что я не собираюсь обзаводиться детьми. Я решила, что не хочу их, и точка. Мама откинулась на спинку стула с таким видом, будто я призналась в убийстве или собралась ее ударить. – Роуз, ты же несерьезно! – Серьезно. – Такие решения в юности не принимают! – Принимают, – отозвалась я. Мама молчала, не отрывая взгляда от моего лица. Я выпрямилась. – Мам, не получится иметь и то и другое: ты не можешь сказать, что вы с папой хотите для меня лучшей жизни со всеми возможностями, которых не было у вас, а потом определять вместо меня мое будущее. – Но дети – это часть жизни! Они появляются у каждой женщины, когда та становится достаточно взрослой. Разумеется, после замужества. И когда карьера уже построена. – Это ты так считаешь. Но сама же всегда твердила, что у моего поколения все иначе. Так почему бы нет? – Но я не имела в виду детей! – Ну конечно, – оскорбилась я. – Ты обязательно передумаешь, Роуз. Она сказала это так уверенно. И я разозлилась. – Не передумаю. Обещаю. Мама рассмеялась, будто знала результат заранее. Меня так и подмывало схватить ее дурацкий роман и швырнуть через всю кухню. – Ты передумаешь и однажды обязательно вернешься и скажешь: «Ты была права, мама. Ты знала это с самого начала!» Я встала и объявила: – Все, иду спать! Я так и видела, как в груди матери лихорадочно бьется сердце. Лицо ее выражало какую-то отчаянную тревогу. Мне казалось, она вот-вот схватит меня, возьмет за плечи, словно пытаясь перенести в мое тело свое желание иметь детей. Но потом мама потянулась за книгой; морок развеялся. Она отвела взгляд. – Спокойной ночи, Роуз, – только и сказала мама. Я задумалась, не обидела ли ее. Пусть я злилась, мне не хотелось причинить маме боль. Я потянулась к ней и поцеловала в щеку. Мать не повернулась. Просто листала книгу и разглаживала открытые страницы. Но как только я направилась к себе в комнату, напоследок она бросила мне: – Раз уж ты такая противница детей, милая, тогда прекрати кувыркаться по ночам с Мэттью! * * * По щекам матери текут слезы. – Мама?.. – Я сглатываю ком в горле. Она отводит взгляд. – Что, Роуз? Мне ненавистна мысль, что я снова ее обидела. Я совсем забыла: мама отнюдь не твердокаменная, хотя ее друзья всегда говорили, дескать, она кремень. Мама и правда будто в панцире. Если вы не близко с ней знакомы, то не узнаете, какая она под ним ранимая, как легко ее можно задеть. Наверное, больше всего меня поражают мамина горячность, сила любви. Порой это делает ее чересчур ревнивой и властной, но к тому же заботливой и решительной. В шестнадцать я бы ни за что не призналась в том, как восхищаюсь мамой, как сильно ценю ее. Однако тогда я еще не знала, что мама воспримет мой выбор как личный упрек ей, матери. Я сдерживала свои чувства к ней – свое восхищение и то, как втайне жаждала ее одобрения, отчего между нами разверзлась пропасть и теперь все ширилась. |