Книга Девять жизней Роуз Наполитано, страница 30 – Донна Фрейтас

И правильно не хотелось.

Процесс развода тебя разгружает. Высвобождаются время и жизненное пространство, ты избавляешься от ответственности, от смысла жизни и предназначения, от обязательств перед супругом. Я вдруг поняла, что болтаюсь без цели, ни к чему и ни к кому не привязанная. По большому счету это сбивало с толку.

Я не могла нащупать почву под ногами или отыскать за что ухватиться. Поэтому, когда Фрэнки написала мне, что Хави уезжает на месяц в середине летних каникул, я, недолго думая, решительно согласилась: «Да, я приеду, приеду на столько, на сколько ты захочешь меня видеть».

Официант приносит вино, откупоривает бутылку и наполняет почти доверху два огромных бокала. Улыбается Фрэнки, обращается к ней на каталонском, и они смеются. Симпатичный парень, примерно моего возраста.

– Ваша подруга прекрасно говорит на каталонском, – сообщает он мне на ломаном английском.

– Вообще-то, это моя тетя.

– Тетя? Не может быть! – Он поворачивается к Фрэнки и выдает какую-то длинную тираду, а потом снова уходит, проталкиваясь через толпу и неся над головой бутылку вина.

– Ты всегда флиртуешь с официантами? – спрашиваю я.

– Да какой это флирт, – пожимает плечами Фрэнки.

– Ну он-то с тобой флиртовал, – недоверчиво смотрю на нее я.

Мы чокаемся бокалами.

– Спасибо, что пригласила. Что не бросила меня… – Я оглядываюсь: атмосфера вокруг заражает своим оживлением. – Здесь так чудесно!

– Кстати о флирте… Тебе стоит пофлиртовать с кем-нибудь, Роуз.

– Серьезно?

– Да! С официантами, с туристами, с местными жителями. Ты теперь одна, наслаждайся!

Небольшое блюдо с перцами и сырную тарелку на сей раз приносит другой официант. Съедаю кусочек сыра, потом еще один, затем перец – нужно положить что-то в желудок до вина.

– Может быть и пофлиртую, – говорю я Фрэнки, а та начинает сиять. Зная, что она из тех, кто легко заводит разговор с кем угодно, предупреждаю: – Не вздумай!

Ей не нужно официально представляться, чтобы завязать беседу. Так Фрэнки познакомилась с Хави. Он сидел за соседним столиком, Фрэнки сочла его симпатичным и просто начала с ним болтать.

– Скучаешь по Хави? – спрашиваю я, меняя тему.

– Да. Я люблю его, – отвечает она.

Мы едим сыр, перцы, знаменитую «Бомбу», обсуждаем поездку Хави, их совместную жизнь, только что законченный ремонт их квартиры с потрясающей террасой с видом на крышу средневекового собора в замечательном районе Борн.

– Хочу такую же ванную комнату, как у вас, – говорю я, вспоминая прекрасный душ, где побывала сегодня утром, со стеклянными дверцами от пола до потолка, которые выходят на террасу. Единственные соседи Фрэнки и Хави – птицы, сидящие на вершине собора через дорогу, так почему бы не принимать душ под солнечными лучами ежедневно?

– Гости у нас сколько пожелаешь, – говорит Фрэнки.

И это она тоже твердит постоянно.

– Повезло мне, что у папы такая чудесная сестра, – отвечаю я.

– О, Роуз… – Она протягивает руку через заставленный блюдами стол и сжимает мою ладонь.

Приносят анчоусы. Я делаю большой глоток вина. Начинают тяжелеть ноги, это приятное опьянение, расслабление всего тела.

– Поосторожнее с предложениями остаться сколько пожелаю, а то я поймаю тебя на слове!

– Мы с Хави только обрадуемся. А свободная спальня нам зачем? Можешь провести у нас свой следующий академический отпуск.

Я смеюсь. Фрэнки удивительно непринужденная. Они с Хави много путешествуют, все время приглашают друзей на ужин, о такой жизни можно только мечтать. Жизнь в мечте, как в кино.

– Возможно, у меня получится, – говорю я. – Почему бы и нет? Ничто не мешает мне провести полгода в Европе.

Со мной больше нет Люка, который мог бы меня остановить, вспоминаю я, не в силах не думать о нем. Поразительно, но укол боли, что я обычно испытываю при мысли о бывшем муже, почти исчез. Нет, боль еще не утихла окончательно, но со временем притупилась.

Фрэнки поднимает бокал, и мы снова пьем.

Она заглядывает мне в глаза и говорит:

– И правда, почему нет, Роуз?

Я съедаю еще один перец.

– Знаешь, я не плакала с тех пор, как приехала сюда. Похоже, в этом городе просто невозможно грустить.

Взгляд Фрэнки становится немного серьезнее.

– Хочешь поговорить об этом? – спрашивает она, чуть понизив голос.

Хочу ли я? Я рассматриваю вино, слушаю веселую болтовню вокруг, настроение будто обволакивает мягкой подушкой, защищая от произошедшего.

– Ты и так уже все знаешь.

Я делилась с Фрэнки, как и с Джилл, всеми душераздирающими подробностями. Рассказывала, как Люк мне изменил, как ушел от меня к другой, как подал на развод.

– Шерил, – я с трудом выговариваю ее имя раздраженным и ехидным тоном, – родит со дня на день.

Шерил, которая исполнила все мечты Люка о ребенке.

– Ох, милая, – вздыхает Фрэнки.

– Знаю. Иногда мне кажется, будто я очутилась в каком-то плохом фильме. – Закрываю глаза, пытаясь взять себя в руки. Вспомнить, где я, как себя чувствую, как далеко смогла продвинуться после того разговора, когда Люк наконец рассказал мне о Шерил и вскоре навсегда меня покинул. Вспомнить, что я в Барселоне с тетей Фрэнки. Снова обретаю способность дышать и открываю глаза. – Мне уже легче, Фрэнки, правда. Ну знаешь – день за днем, по шажочку, время лечит и все такое.

Фрэнки кивает. Я поглаживаю ножку бокала.

– Люк и все случившееся будто остались где-то позади, и пусть оно так и будет. То есть он ведь на самом деле сейчас очень далеко, и, честно говоря, это такое облегчение. Поэтому… открыта новая глава. Пока я не уехала и не начала скучать по тебе и Барселоне.

Фрэнки смахивает с лица длинную прядь серебристых волос.

– Как дела у твоего отца?

– Как обычно, много работает. Они с мамой хотят уехать на неделю к морю. Обожают валяться на пляже.

– Как и мы с тобой. Наверное, у Наполитано это в крови!

Ковыряюсь в перцах, выбирая самый маленький, и гадаю, окажется ли он острым.

– Как и любовь к стряпне.

– А это, похоже, передалось тебе по материнской линии.

– Мама была бы счастлива слышать такое.

Фрэнки слезает со своего стула и подходит ко мне. Обнимает, стискивает крепче, прижимаясь щекой к моей щеке. Я стараюсь сдержать слезы.

– Я вижу в тебе обоих. И отца, и мать. Какое прекрасное сочетание. – Она отпускает меня, возвращается на свое место и снова поднимает бокал. – Твои родители рады, что ты здесь. Они счастливы, что ты идешь вперед.