Книга Самая белая ночь, страница 18 – Ася Лавринович

Громко зашумел старый электрический чайник. Когда на кухню вошел папа, мы с мамой в напряжении молчали. Отец, как обычно, был весь в своих мыслях. И это просто чудо, что сегодня я застала его дома. Даже в отпуск он обычно пропадал в клинике либо, что бывало намного реже, – на даче.

– Привет, папа! – бодрым голосом поздоровалась я. Мне не хотелось сегодня ссориться, поэтому мамины упреки я пропустила мимо ушей, стараясь никак не реагировать.

– Привет, зайчонок, – задумчиво отозвался папа. – Ты как? Как твоя Агнесса?

– Агния, – поправила я. – Хорошая.

Вообще-то Агния ни с того ни с сего впала в депрессию, чем, честно говоря, меня испугала. Но я решила об этом умолчать.

– Это вы о дочке Даниила Евгеньевича? – спросила мама.

– О ней, о ней, – кивнул папа.

– Не водит мальчиков? – не отставала мама.

– Просто пачками, – откликнулась я, – брюнетов, блондинов, рыженьких, мулатов… На любой вкус, в общем.

– Зайчонок, мне это не нравится, – нахмурилась мама.

– Мулаты или блондины? – уточнила я.

– Такие разговоры.

– Брось, Ирина, разве не ясно, наш зайчонок шутит? – подал голос папа, задумчиво гипнотизируя чайник.

Наконец тот вскипел и отключился. Стало намного тише. Из открытого окна доносились детские счастливые крики и птичий щебет. Мама разлила чай, поставила на стол коробку с моими эклерами. Чаепитие проходило преимущественно в тишине. Мама не спешила начинать серьезный разговор, и это тоже было в ее репертуаре: заинтриговать и измучить неведеньем. Но я из упрямства молчала и ни о чем не спрашивала.

– А сессия твоя как? – спросил папа. Ему единственному надоело терпеть эту неловкость.

– Сойдет, – туманно ответила я. А родители и не настаивали на подробностях. Им неинтересна моя будущая профессия. Вот если бы я училась на медицинском – другой разговор. – Сдаю с божьей помощью, – добавила я.

– Хоть без долгов? – все-таки уточнил отец.

– Обижаешь, – откликнулась я.

Училась я на бюджете и, в отличие от школы, с большим интересом. Проблем в универе у меня обычно не возникало.

– Ну и славно, – не слишком довольно отозвался отец. Он так и не смог смириться с тем, что я не пошла по его стопам.

Мама молча жевала эклеры и демонстративно не касалась темы моего образования.

– Так что там за разговор? – все-таки первой не выдержала я, проиграв нашу с мамой «схватку».

Мама тут же переменилась в лице и отложила эклер. Они с отцом переглянулись.

– Сашенька, нужно зайчонку все сказать. Знаю, что еще ничего толком не ясно…

– Почему же? – Папа пожал плечами. – Уже все более или менее ясно, поэтому можно и сказать.

– Котенок, – начала мама, – твоему папе предложили работу за границей.

– Правда? – удивилась я. Отец никогда не говорил о том, что хотел бы переехать. Наоборот, считал себя патриотом и «топил» за отечественную медицину. Хирургом он действительно был отличным. Про таких врачей говорят, что у них золотые руки.

– Правда, – кивнул отец. Он всегда был не очень многословным.

– А как же твоя клиника?

– Саша рассорился с новым руководством и уволился, – поспешила объяснить мама.

Это что-то новенькое! И на папу совсем непохоже. Обычно с руководством у нас ссорится мама…

– Ай, ну их всех! – поморщился отец. – Ирина, плесни мне стопку.

Мама поднялась из-за стола и тут же засуетилась. Было ясно, что папе неприятно говорить на эту тему.

– А куда именно за границу? – решила уточнить я, потянувшись еще за одним эклером. Поймала себя на ужасной мысли, что совсем не расстроена из-за того, что родители теперь будут жить далеко.

– В Соединенные Штаты, – ответила мама, не оборачиваясь, доставая из бара коньяк.

Я присвистнула.

– Далековато.

И прислушалась к себе – ни-че-го! Пока никакой тоски. Может, позже накроет…

– Далековато, – согласилась мама, вернувшись к столу, и поставила перед папой полную рюмку. Отец тут же махом ее опустошил. – Тебе нужно как можно скорее разобраться со своим институтом.

– Мне? – удивилась я. – А я-то тут при чем?

– Как это при чем? – не менее искренне поразилась мама. – Не уедем же мы без тебя.

– Это еще почему?

Мама растерянно заморгала.

– Ну как же, – наконец произнесла она тихо, – ведь мы одна семья.

Я тяжело вздохнула. Семья, у которой за столом и общих тем для разговоров-то нет.

– Семья – это самое главное, – продолжила мама.

– Доминик Торетто с тобой согласился бы, – кивнула я.

– Это кто? – удивилась мама. – Актер какой-то?

– Певец, – угрюмо отозвалась я.

– Не знаю такого, – проворчала мама, – я за вами, молодыми, не поспеваю.

– Мама, но я не могу уехать с вами! Что мне там делать? Здесь вся моя жизнь…

– Как раз в твоем возрасте очень здорово переезжать в другую страну. Быстро адаптируешься. Уж куда быстрее, чем мы с отцом.

– А мои друзья?

– Заведешь новых.

– А мое образование?

– Разве это образование? Зайчонок, не шути так.

– А бабушки? – воскликнула я.

– Вот уж точно кому некогда будет скучать – это твоим бабушкам, – как-то отстраненно улыбнулась мама. – Они обе молодые, и у них кипит жизнь.

Это точно. Баба Валя недавно умотала в круиз по Средиземному морю, а баба Женя нашла мужчину на шестнадцать лет моложе себя и каждые выходные отправлялась с ним в походы по Карелии. Еще у меня было две прабабушки, находящиеся в здравом уме и твердой памяти. Они обе жили в деревне в паре сотен километров от города и целыми днями пропадали на огороде.

Моя мама никогда тесно не общалась ни со свекровью, ни с бабой Женей – своей матерью. Они, так же, как и мы с моей мамой, были совершенно разные. Я всегда удивлялась, как у моей продвинутой и легкой бабушки получилась такая занудная и порой токсичная дочь, как моя мама.

– Только я никому не нужна, – тяжело вздохнула мама, схватившись за виски.

Папа тут же стал заволновался:

– Ирина, котенок, все в порядке? Голова закружилась?

– Немного, – еле слышно отозвалась мама, – но сейчас мне лучше.

Я незаметно закатила глаза. Это в мамином духе – так раздражает. Я перевела взгляд на отца, который по-прежнему с тревогой вглядывался в мамино лицо.

– Папа, ты тоже считаешь, что мне нужно ехать с вами? – спросила я.