Онлайн книга «Татуированная любовь»
|
Она осторожно подняла свой испуганный взгляд, переводя его на меня. Ее неуверенные пальцы потянулись, чтобы прикрыть лицо. – Если ты его тронешь… – начинает она. О, я его трону, Елена, я унижу его, убью, уничтожу, заставлю расхотеть использовать свой член до конца дней. – …то отправишься в тюрьму. Мой разум словно застывает от этих нескольких слов. Откуда она может знать такое? Смотрю на нее, пока она избегает моего взгляда. Она повторяет эту фразу, словно я не понял. – Поверь, на этот раз оно того стоит. Слова формировались в моем сознании и тут же вылетели изо рта. Она одаряет меня взглядом, как львица, возвышающаяся над всем. – Ты не имеешь права бросить меня одну, – наконец шепчет она. Я знаю. Но не могу просто так оставить это. Больше не смогу заснуть, зная, что он свободен и наслаждается жизнью. Он должен знать, что за все нужно платить. Хватаю львицу и нежно притягиваю к себе. Она прижимается к моему торсу и плачет. – Тогда иди и дай своему отцу прочитать это, и этот сукин сын отправится в тюрьму… Она мотает головой, и ее плач усиливается. Я вздыхаю, потому что она испытывает мое и без того лопнувшее терпение. – Его родители слишком влиятельны. Он никогда не попадет в тюрьму, а ты попадешь. Он сказал мне, что ты окажешься там, если… Она замолчала. – Если… что? – я едва могу говорить. – Если я буду встречаться с тобой. Отступаю. Она смотрит на меня исподлобья. Открываю рот, делаю глубокий вдох и выдаю: – Мне плевать на тюрьму. Клянусь, черт возьми. Если мне придется провести там всю жизнь ради тебя, Елена, я пойду на это, не раздумывая. Если бы только эта фраза могла вырваться из моих уст… Но она звучала только в моем встревоженном сознании. Пощечина обрушилась на мое лицо сухим ударом: мой ответ львице не понравился. Поворачиваю голову и сжимаю зубы, ожидая пока боль, что растекается по моей коже, исчезнет. Мне не больно, если не считать моего самолюбия. – Мне все равно, Тиган. Ее тон резкий и властный. Не промедлив ни секунды, она добавляет: – Ты не отправишься в тюрьму из-за меня. – Скажи мне, кто это, – настаиваю я. – Нет. Я знаю ее достаточно, чтобы понять – она ничего не скажет. Но она не изучила меня настолько, чтобы осознать: я могу быть более чем настойчивым, когда чего-то хочу. * * * Дверь приоткрывается, привлекая мой взгляд. Заглядывает отец. – Чев слышал, как вы кричали. Все в порядке? – интересуется он. Полная тишина. Мать стоит прямо за ним с крайне озабоченным видом. Они подслушали наш спор? Внутри меня вскипела кровь, а воздух в комнате загудел. Львица поворачивается к ним спиной и тихо плачет, смотря в пол. Обращаю внимание на родителей: отец, похоже, на нервах, а мать – в смятении. – Елена, все в порядке? – спрашивает она. Перевожу глаза на Елену, пока она быстро вытирает щеки. Напряжение на исходе. Пытаюсь встретиться взглядом с львицей, чтобы понять, что делать, но она не поднимает головы. Ну и ладно. Лучше убраться отсюда, пока они не начали пытаться вытянуть из нас объяснения. – Елена? – вмешивается отец. – Все в порядке, – жестко отрезает она. Голос отца подействовал на нее, как электрошокер: она стирает лицо разъяренной львицы, закрывается, как тюремная дверь, и подталкивает меня пойти забрать компьютер, который лежит поодаль. За эти короткие мгновения никто не шевельнулся. Ноутбук лежит под странным углом. В любом случае, он сломан, и от того, что она написала, не осталось и следа. Так даже лучше, я не хочу, чтобы родители прочитали хоть одну чертову строчку из этого дерьма. Не может быть и речи о том, чтобы они мешали мне действовать так, как я хочу, то есть уничтожить эту сволочь и всех, кто участвовал в пытке Елены. Я хочу, чтобы она могла оставить все позади и забыть, хоть и сомневаюсь, что когда-нибудь она излечится от этого. Еще одна причина отправиться в тюрьму: ничто не помешает мне быть сволочью. Тень львицы гладит меня по плечу. Она направилась к двери, не оглядываясь и опустив голову. Мать дает ей пройти, но не отец – он преграждает ей проход и хватает за руку. – Елена, что происходит? – настаивает он. Она окинула его злобным взглядом и порывом ветра выбежала из комнаты. Отец попытался идти следом, но мать остановила его. Иду за ней, но останавливаюсь перед парнишкой, сидящего с ошарашенным и обеспокоенным видом. Черт, наверное, я напугал его, и он заплакал. Он смотрит на меня, и я провожу рукой по его волосам – единственное, что я могу здесь уладить. Не могу говорить, слова застряли в горле. Обхожу малыша и иду следом за львицей, слыша, как она ускоряется. Неестественно спокойно вхожу в свою комнату. Становлюсь совсем похожим на зайчика, и с каждым разом меня это пугает. Что дальше? Буду есть морковь? Нет-нет, я просто буду полностью поглощен львицей Еленой. Нахожу ее на кровати, где она сидит лицом к окну. Слышу даже отсюда, что она плачет, и у меня колет в сердце. Не могу отогнать образы, которые построил мой разум, пока я читал ее дневник. Теперь я уже и не знаю, как вести себя с ней. Могу я дотронуться до нее? Хочу ее поцеловать, ведь даже когда я понимаю, через что ей пришлось пройти, я вижу ее все такой же чистой. С другой стороны, я совсем не возбужден – это бы еще сильнее травмировало ее. У меня сдают нервы, но, с другой стороны, я рад, что на кухне она испугалась вовсе не меня и не моего члена. Устраиваюсь рядом с ней, все еще держась на расстоянии. Она не двигается. Включаю телевизор, натыкаюсь на какую-то дрянь, но, кажется, она успокаивает ее. Она заваливается на бок и поворачивается ко мне спиной, перестает наконец плакать и смотрит на экран. Через некоторое время достаю сигарету. Родители к нам не пришли, и это странно. Прохожу мимо Елены и беру зажигалку с тумбочки. Она не шевелится. Едва сопротивляюсь желанию прильнуть губами к ее щеке и закуриваю поодаль. Мы долго молчим перед телевизором. Может быть, именно это и нужно сейчас делать: ждать. По крайней мере, она не кричит, не плачет и не убегает от меня. Я бы предпочел, чтобы она была такой. Пусть она молчит, но остается рядом. Тушу окурок в грязном стакане, а потом появляется Чеви. Я смотрю на его физиономию и то, как он мнется. |