Онлайн книга «Гипотеза любви»
|
— Эм, на самом деле я… — Слышал от кого? — неодобрительно спросил Адам. Доктор Бентон пожал плечами. — Ото всех. — Ото всех, — повторил Адам. Теперь он хмурился. — В Бостоне? — Ага. — Почему люди в Гарварде обсуждают мою девушку? — Потому что ты — это ты. — Потому что я — это я? — Адам выглядел озадаченным. — Пролилось немало слез. Некоторые рвали волосы на голове. Несколько сердец было разбито. Не беспокойся, они переживут. Адам скорчил гримасу, а доктор Бентон вернулся к Оливии. Он улыбнулся ей, протягивая руку. — Очень приятно познакомиться. Я считал все эти разговоры про девушку слухами, но теперь рад, что вы существуете. Прошу прощения, не запомнил имени… У меня ужасная память на имена. — Я Оливия. — Она пожала его руку. У него было приятное рукопожатие, не слишком жесткое и не слишком мягкое. — На каком факультете преподаете, Оливия? Блин. — На самом деле, нет. То есть я не преподаю. — О, прошу прощения. Я не имел в виду, что это само собой разумеется. — Он улыбнулся скромной, извиняющейся улыбкой. В нем было какое-то мягкое очарование. Он был слишком молод для преподавателя, хотя и не так молод, как Адам. И он был высок, хотя и не так высок, как Адам. И он был красив, хотя… м-да. Не так красив, как Адам. — А чем вы тогда занимаетесь? Научный сотрудник? — Эм, на самом деле… — Она учится, — сказал Адам. Глаза доктора Бентона расширились. — В аспирантуре, — пояснил Адам. В его тоне была нотка предостережения, как будто он очень хотел, чтобы доктор Бентон оставил эту тему. Доктор Бентон, естественно, этого не сделал. — Твоя аспирантка? Адам нахмурился. — Нет, конечно, она не моя… Это была идеальная возможность. — На самом деле, доктор Бентон, я работаю с доктором Аслан. — Может быть, эту встречу еще можно было спасти. — Вы, наверное, не помните моего имени, но мы переписывались. Мы должны были встретиться сегодня. Я та самая аспирантка, которая занимается биомаркерами рака поджелудочной железы. Та, которая просила у вас согласия поработать год в вашей лаборатории. Глаза доктора Бентона распахнулись еще сильнее, и он пробормотал что-то вроде «Какого черта?». Затем его губы растянулись в широкой улыбке. — Адам, ты абсолютный осел. Ты почему мне не сказал? — Я не знал, — пробормотал Адам. Он не отрывал глаз от Оливии. — Как ты мог не знать, что твоя девушка… — Я не сказала Адаму, потому что не знала, что вы друзья, — перебила Оливия. А потом подумала, что это звучит не слишком правдоподобно. Если бы Оливия действительно была девушкой Адама, он бы рассказал ей о своих друзьях. Раз уж, как это ни удивительно, у него есть хоть один друг. — В смысле, я, эм… никогда не умела сопоставлять факты и не догадалась, что вы — тот самый Том, о котором он постоянно рассказывает. — Так лучше. Вроде бы. — Простите, доктор Бентон. Я не хотела… — Том, — сказал он, все так же улыбаясь. Степень его шока, казалось, снизилась до приятного удивления. — Пожалуйста, зовите меня Том. — Несколько секунд его взгляд метался между Адамом и Оливией. Затем он спросил: — Слушайте, вы свободны? — Он указал на кофейню. — Давайте зайдем внутрь и поболтаем о проекте прямо сейчас? Нет смысла откладывать все до трех часов. Чтобы потянуть время, она сделала глоток латте. Была ли она свободна? Технически да. Она бы с удовольствием добежала до границы кампуса и кричала бы там во вселенскую пустоту, пока не придет конец современной цивилизации, но это было не самым срочным делом. И она хотела быть как можно любезнее с доктором Бентоном… Томом. Нищие не выбирают, и все такое. — Я свободна. — Отлично. Ты, Адам? Оливия застыла. Так же, как и Адам, где-то на секунду, прежде чем ответить: — Не думаю, что мне стоит присутствовать, если ты собираешься проводить собеседование… — Да нет, это не собеседование. Просто неформальный разговор, чтобы выяснить, совпадают ли наши научные интересы. Ты ведь захочешь знать, вдруг твоя девушка соберется на год в Бостон, а? Ну, пошли. — Он махнул им, чтобы они шли следом, и вошел в «Старбакс». Оливия и Адам обменялись молчаливыми взглядами, которые тем не менее говорили о многом, а именно: Что, черт возьми, мы делаем? и Откуда мне, черт возьми, знать? и Это будет неловко. и Нет, это будет просто ужасно. Адам вздохнул и направился внутрь с обреченным видом. Оливия последовала за ним, проклиная глупость, которую сотворила. — Аслан уходит на пенсию, да? — спросил Том, после того как они нашли отдельный столик в задней части зала. У Оливии не было выбора, кроме как сесть напротив него… слева от Адама. Как, по ее предположению, и полагалось хорошей «девушке». Ее «парень» тем временем угрюмо потягивал свой ромашковый чай. «Его надо бы сфотографировать, — подумала она, — получился бы отличный вирусный мем». — В ближайшие несколько лет, — подтвердила Оливия. Она любила своего научного руководителя, которая всегда оказывала поддержку и помогала ей. С самого начала она предоставила Оливии свободу развивать собственную исследовательскую программу, что было практически немыслимо для аспирантки. Либеральный научрук — это было здорово, когда дело касалось интересов Оливии, но… — Если Аслан скоро уходит на пенсию, значит, она больше не подает заявки на гранты… это можно понять: она уйдет раньше, чем увидит результаты проектов… а это значит, что ваша лаборатория сейчас в деньгах не купается. — Том идеально все обобщил. — Ладно, расскажите мне о своем проекте. Что в нем крутого? — Я… — начала Оливия. Она пыталась собраться с мыслями. — Ну, это… — Еще одна пауза. На этот раз дольше и до боли неловкая. — Эм… Вот именно в этом и заключалась ее проблема. Оливия знала, что она — отличный ученый, что у нее была и самодисциплина, и критическое мышление, чтобы хорошо работать в лаборатории. К сожалению, успех в академических кругах также требовал умения продвигать свою работу, продавать ее незнакомым людям, представлять ее публично, и… это ей не нравилось и не было ее сильной стороной. Каждый раз она начинала паниковать, как будто ее судят и рассматривают, как препарат, под микроскопом, и ее способность порождать синтаксически связные предложения неизменно выходила из-под контроля. Прямо как сейчас. Оливия почувствовала, как вспыхнули щеки и онемел язык, и… |