Книга Гипотеза любви, страница 52 – Али Хейзелвуд

— Ой.

Перед ней стоял Адам. Свет полуденного солнца ореолом падал на его волосы и плечи, в руках у него был планшет, и он смотрел на Оливию сверху вниз с мрачным выражением лица. Прошло меньше недели с тех пор, как она видела его в последний раз… шесть дней, если быть точной, всего лишь сколько-то часов и минут. Всего ничего, учитывая, что они знакомы только месяц. И все же казалось, что пространство, в котором она находилась, весь кампус, весь город преобразились от того, что он вернулся.

Возможности. Вот какое ощущение давало присутствие Адама. Что за возможности, Оливия не знала.

— Ты. — Во рту у нее пересохло. Событие, представляющее большой научный интерес, учитывая, что она отпила глоток воды, наверное, секунд десять назад. — Ты вернулся.

— Да.

Она не забыла его голос. Или его рост. Или то, как его дурацкая одежда облегала его тело. Она не могла забыть: внутри ее черепа были надежно упакованы две полностью функциональные медиальные доли, а это означало, что она могла прекрасно фиксировать и хранить воспоминания. Она ничего не забыла и не понимала, почему сейчас чувствует себя так, словно это все происходит впервые.

— Я думала, я не…

Да, Оливия. Замечательно. Очень красноречиво.

— Я не знала, что ты вернулся.

На его лице застыло несколько напряженное выражение, но он кивнул.

— Прилетел прошлой ночью.

— А.

Наверное, ей следовало как-то подготовиться, что-то сказать, но она не ожидала увидеть его раньше среды. В противном случае она бы, наверное, не надела свои самые старые легинсы и самую линялую футболку и причесалась бы перед выходом из дома. Не то чтобы она питала какие-то иллюзии — Адам вряд ли заметил бы разницу, даже будь на ней купальник или платье в пол. Но тем не менее.

— Присядешь? — Она потянулась вперед, чтобы подвинуть свой телефон и компьютер и освободить ему место на другом краю маленького стола. Он поколебался, прежде чем сесть, и ей пришло в голову, что, возможно, он не собирался задерживаться, а теперь ему придется остаться из вежливости. Он опустился на стул грациозно, словно большой кот.

Отлично, Оливия. Кому не нравятся люди, отчаянно жаждущие внимания?

— Тебе необязательно оставаться. Я знаю, у тебя дела. Надо еще побороться за парочку стипендий Макартура, потерроризировать аспирантов, поесть брокколи.

Адам, вероятно, предпочел бы находиться где-нибудь в другом месте. Она прикусила ноготь большого пальца, чувствуя себя виноватой и начиная паниковать, и…

И тут он улыбнулся. У него появились складки у рта и ямочки на щеках, и это полностью изменило его лицо. Воздух над столом стал разреженным. Оливия едва могла дышать.

— Знаешь, есть еще варианты между тем, чтобы питаться пирожными и есть исключительно брокколи.

Она улыбнулась потому лишь, что Адам был тут, с ней. И он улыбался.

— Да неправда.

Он покачал головой, на губах его все еще играла улыбка.

— Как дела?

Теперь лучше.

— Хорошо. Как Бостон?

— Хорошо.

— Я рада, что ты вернулся. Я практически уверена: процент отчисленных с факультета биологии снизился. Мы не можем себе этого позволить.

Он посмотрел на нее терпеливым досадливым взглядом.

— Выглядишь уставшей, зануда.

— А. Да, я…

Она потерла щеку ладонью, приказывая себе не придавать значения собственной внешности, раз уж раньше она старалась этого не делать. Было так же глупо думать, как выглядит женщина, о которой Холден упоминал на днях. Наверное, сногсшибательно. Наверное, женственно, с округлостями, и ей приходится носить настоящий лифчик, и она не покрыта веснушками наполовину, а еще владеет искусством рисовать стрелки, не размазав подводку по лицу.

— Все в порядке. Хотя неделя была та еще. — Она потерла висок.

Адам склонил голову набок.

— Что стряслось?

— Ничего… Мои друзья — идиоты, и я их ненавижу. — Она тут же почувствовала себя виноватой и поморщилась. — На самом деле, я их не ненавижу. Хотя я ненавижу себя за то, что их люблю.

— Это та подруга с кремом? Ань?

— Единственная и неповторимая. И мой сосед, который мог бы и подумать головой.

— Что они сделали?

— Они… — Оливия прижала пальцы к глазам. — Это длинная история. Они нашли себе отдельное жилье для Бостонской конференции. А это значит, что теперь мне приходится самостоятельно искать, где остановиться.

— Почему они так поступили?

— Потому что… — Она на мгновение закрыла глаза и вздохнула. — Потому что решили, что я захочу поселиться с тобой. Поскольку ты мой… Ну, ты понял. «Парень».

Он замер на несколько секунд. А затем сказал:

— Понимаю.

— Ага. Довольно смелое предположение, но… — Она развела руками и пожала плечами.

Он прикусил щеку, задумчиво глядя на нее.

— Мне жаль, что тебе придется жить не с ними.

Она отмахнулась.

— Да нет, проблема не в этом. Это могло быть даже неплохо, но прямо сейчас мне нужно найти что-то еще поблизости, а доступных вариантов нет. — Ее взгляд упал на экран ноута. — Я подумываю забронировать место в мотеле, он в часе езды, и…

— Разве они не узнают?

Оливия оторвала взгляд от зернистой подозрительной фотографии мотеля.

— Что?

— Разве Ань не узнает, что ты ночуешь не у меня?

Ой.

— А ты где остановишься?

— В отеле, снятом под конференцию.

Естественно.

— Ну. — Она почесала нос. — Я ей не скажу. Не думаю, что она заметит.

— Она не может не заметить, если ты будешь жить так далеко.

— Я…

Да. Они заметят, будут задавать вопросы, и Оливии придется придумывать кучу отговорок и еще больше полуправд, чтобы это разрешить. Добавить несколько уровней к тому карточному домику лжи, который она строила неделями.

— Я что-нибудь придумаю.

Адам медленно кивнул.

— Сожалею.

— О, это не твоя вина.

— С этим можно поспорить, поскольку фактически это моя вина.

— Вовсе нет.

— Я бы предложил оплатить тебе комнату в отеле, но сомневаюсь, что там осталось что-то в радиусе десяти миль.

— Нет. — Она решительно покачала головой. — Я бы этого не приняла. Это не чашка кофе. И не булочка. И не печенье. И не тыквенный фраппучино. — Оливия захлопала глазами и подалась вперед, пытаясь сменить тему. — Это, кстати, новинка в меню. Ты мог бы его мне купить, и тогда у меня будет весь день отличное настроение.