Онлайн книга «Ты всё ещё моя»
|
«Ты же уже сосала мой член, охотно глотала мою сперму и была от этого, блядь, счастлива…» Никакой стыд меня не остановит. Я должна понять! – Это… Это из-за того, что ты делал с моим ртом? Тебе противно? Столь очевидного удивления на лице Чарушина я еще не видела. После разлуки уж точно. Мое предположение явно его ошарашивает. Мгновение он смотрит на меня, вообще не мигая, а после делает это как-то чересчур заторможенно. Натужно вдыхает и совершает несколько попыток, чтобы прочистить горло. – Нет. Дело не в этом, – выдает, наконец. Выдыхает так же надсадно. – Блядь, конечно, не в этом. Я не знаю: радоваться мне, или все же не стоит... В груди все дрожит, будто утратило целостность и биологическую привязку. Разбросало по периметру, как после взрыва бомбы. И как собрать обратно – я не знаю. Поэтому, наплевав на какие-либо границы, продолжаю допытываться. – В чем же тогда? Скажи… Чарушин матерится, раздраженно вздыхает и, заводя взгляд куда-то выше моей головы, сипловатым голосом сообщает: – Просто я понял, что поцелуи – это когда про любовь. Не про нас. Горячие пальцы на моей шее слегка сжимаются. Затяжной миг. И Артем, так больше и не взглянув, отталкивает меня в сторону. Подхватывая ящик с пивом, он идет к пирсу, где уже вовсю веселятся его друзья. Мне становится так плохо, что возникает даже мысль убраться в противоположную сторону и идти до города пешком. Плевать, что ночь, и опасно. Мне настолько больно, что теряется то спасительное желание жить, которое я в себе с таким трудом развивала после трагедии прошлого. Я едва дышу, едва справляюсь с внутренней тряской и раскинувшимся там же пожаром… Но в какой-то момент что-то будто щелкает, и я все же начинаю двигаться к пирсу. Чарушин, пока я добираюсь, уже прыгает в море. Другие парни и часть девчонок тоже. Остаемся лишь мы с Лией и Соня. – Лиз, все в порядке? На тебе лица нет… – Да… – быстро шепчу я. – Все хорошо, – и даже улыбаюсь сестре. – Дашь мне пиво? – Ты же не любишь… – Ну так, а ничего другого нет. Вряд ли Соню устраивает такой ответ, но бутылку она мне все же протягивает. Только поднести ее ко рту мне не удается. В тот самый момент, когда сзади надвигается шумная толпа полуголых парней, кто-то выдергивает у меня ее из руки. Я даже не понимаю, кто именно это сделал, пока к спине не прижимается мокрое и обжигающее тело Чарушина. В моей чертовой памяти точно слепки его наделаны. Узнаю моментально. Крепкая широкая ладонь ложится мне на живот и, оказывая давление, усиливает контакт. Платье промокает, а кожа под ним принимается полыхать. Секунду спустя по ней стремительно сбегает дрожь. – Не смей напиваться, – выдыхает Артем мне прямо в ухо. Внутри возникает тонкий, едва уловимый звон. – И выброси, на хрен, свои духи. Жестко вжимаясь эрекцией мне между ягодиц, сминает пальцами платье. Мне даже кажется, что он собирается его прямо здесь задрать, но вместо этого он просто отходит. Я и без того все еще сильно расстроена после нашего предыдущего разговора, так Чарушин взял и добавил жару. Ему не нравятся мои духи… Они ему неприятны… Значит, сейчас ему неприятна вся я… Пытаюсь сделать вид, что меня не задевает. Однако… Задевает, конечно! В который раз чувствую себя униженной. Безвкусной идиоткой. Вещи мои он, вероятно, так же презрительно воспринимает. А я ведь казалась себе такой стильной и красивой. Теперь же после его слов остатки уверенности теряю. – Лизок, бери пиццу, пока совсем не остыла. Я бы не взяла, но Лия попросту впихивает мне в руки большой ломоть на бумажной тарелке. Приходится есть, в то время как разрывает желание расплакаться. – Короче, смотрю, этот тип все-таки прискакал… – машинально вслушиваюсь в беззаботную болтовню Шатохина. – Не собирался особо его кошмарить… Так, думаю, пару фофанов, чтобы в башке прояснилось… А он выходит из салона с битой! Ну, естественно, у меня забрало и упало. Хорошо, Бойка рядом… Иначе, клянусь, размазал бы его по асфальту, как нутеллу. – Фу-у-у… – протягивает кто-то из девчонок. – Хочешь сказать, Бойка тебя стопорнул? Бойка?! – изумляется Фильфиневич. – Отвечаю, – режет в ответ Тоха. – Он реально изменился. – Что с нормальными людьми любовь делает! Это ж просто охренеть! Последнего комментатора по голосу не распознаю. А смотреть не хочу. Пытаясь игнорировать Артема, пялюсь то на блестящее в темноте море, то на слепящие звезды. – Ты замерзла? – шепчет Лия. Поймав мой взгляд, добавляет: – Трясешься. – Немного. – У меня в машине пиджак есть. Сходить за ним? – Нет-нет, – спешно отказываюсь, не желая ее гонять. – Не настолько мне холодно. И вовсе эта дрожь не от холода. Только начало сентября. Ночи еще достаточно теплые. Ребята вон в море купаются. И я могла бы… Нет, не могла бы. Слишком сильно боюсь. – Как вам начало года? Мне одному кажется, что без мрачного папаши Бойки как-то спокойнее? – припоминает Фильфиневич бывшего ректора и, собственно, основателя и владельца всего академгородка. – Боже, ну какой же придурок… – ругается неожиданно Лия. – О покойном либо хорошо, либо никак. – Это тебе твоя чокнутая бабка сказала? – парирует парень столь же резко. И потом… Они смотрят друг на друга так, словно готовы ввязаться в драку. – Ты так бесишься только потому, что не нравишься ей?! Говорил же, что тебе похрен! – Так и похрен! – Так и да! Ага, ага… – Иди, причешись, ведьма. Я охаю. Но Лия не сдается. Ехидно смеется, будто его замечание ее совсем не трогают. – Чтоб стать похожей на тебя, сахарный мальчик? Ну, уж нет! Лучше смерть! Отошедшие от шока ребята взрывают воздух хохотом. – Скорей бы! – выдает тем временем Фильфиневич. Я его таким злым еще никогда не видела. – Господи, Дима… Не надо так, – не выдерживаю и вмешиваюсь я. Не понимаю, почему остальные молчат. – Ой, да пусть болтает! Я на него вообще куклу вуду сделала. Перед сном обряды провожу. – Что ты сказала? Какую куклу? – Филя, ша, – тормозит его Чарушин. Приобняв за плечи, удерживает на месте, тогда как тот уже готов был ринуться к Лии. В этот же миг наши с Артемом взгляды пересекаются, и внутри его глаз появляется что-то новое. Не такое агрессивное, как то, что он выдавал прежде. Нечто чувственное, ласковое, почти нежное… И как мне не отзываться? В груди все тотчас сжимается и рассыпается искрами. |