Книга Драконам слова не давали!, страница 13 – Ева Ночь

Драконище шагает широко. По его лицу ничего нельзя понять, но мне почему-то кажется, что он взбешен. Интересно: это он на нас злится, или брат вывел из себя? Такой может. Невольно вспоминаю его подмигивающий из-под чёлки глаз, широкую улыбку и чувствую, как у меня губы сами по себе растягиваются от уха до уха.

Босс уже почти пролетел мимо, как вдруг резко обернулся всем корпусом и угрожающе навис надо мной.

— Что вас так веселит, Лунина? О чём грезим?

Ну вот. Нашёлся козёл отпущения. У Драконища серые, со стальным блеском глаза, но обжигают они не хуже инквизиторских костров.

— Ни о чём, господин Драконов, — спокойно отвечаю, опустив очи в пол и расслабив мышцы лица. В такие моменты лучше прикинуться тупой запуганной овцой.

Он слегка медлит, наверное, раздумывая, чем ещё уколоть меня, а потом продолжает путь. Я осторожно выдыхаю. Пронесло.

И всё. Дальше день покатился, как сыр, смазанный маслом: бесконечно бурный и долгий, моментами весёлый и творческий. Драконище ушло после обеда, и все выдохнули. Стало свободнее, радостнее. Как ни крути, а его присутствие угнетает. Ксении он заявил, что сегодня больше не появится в офисе. И эта новость положительно сказалась на всеобщей работоспособности.

Под конец дня я вымоталась до предела.

— Ник, мы там не доделали немного, — винятся Люда и Натаха. — Вычитать надо. Ну, подправить, естественно. А ещё пришли материалы от фрилансеров.

— Посмотришь на сайт? — спрашивает веб-дизайнер Серёга и скорбно сморкается в огромный клетчатый платок.

Я улыбаюсь им и киваю. Конечно, я всё сделаю. В опустевшем офисе балдею от тишины звоню Егору.

— Не грусти, Луноход. Это всего лишь работа. Постараюсь побыстрее, но, наверное, приеду нескоро, — вздыхаю, услышав расстроенный голос любимого мужчины.

Собираюсь с духом и настраиваюсь.  И замечаю пять пропущенных звонков.  Чёрт.

Тинка. Набираю знакомый номер.

— Тина, я же просила: не звони мне.

— Да ты забыла обо мне! — возмущается сестра. — Тебе плевать на меня! Сама вложишь в пасть льву и челюсти захлопнешь. И порадуешься моей преждевременной кончине!

— Не приукрашивай, прошу тебя, — я так устала, что не хотелось ни спорить, ни возражать, но с Тиной показывать слабость нельзя.

— Смотрины назначены через две недели, прикинь?

— Прикинула. Дальше что?

— Не бросай меня! — в голосе Валентины — паника. — Отец даже не сказал, кто счастливый жених! Подозреваю, подложит он меня под любого, лишь бы у него была гора денег.

— Я тебя не брошу, пообещала же, — терпеливо втолковываю совсем обезумевшей Тинке. — Две недели. Целых две недели, слышишь? Расслабься. А там — прорвёмся. Слово даю.

Сестра шумно выдыхает, почти успокоенно бубнит и выкручивает мне руки, напоминая сотый раз о данном обещании: уговорить отца не выдавать её замуж. Она отключается, и я наконец расслабляюсь.

— Слава богу. Теперь можно и поработать, — произношу вслух и вздрагиваю, заслышав шаги за спиной. Волосы на затылке у меня встают дыбом.

13. Драконов

Она вздрагивает, как трусливый заяц, оборачивается. Взгляд у неё абсолютно дикий.

Мысленно потираю руки: о, да, мне таки удалось её напугать.

— Ч-что вы здесь делаете? — голос её раздаётся гулко в пустом помещении.

— Хороший вопрос. Хотел спросить то же самое.

— Я… э-э-э… это… — блеет она, а глаза у неё бегают, как у воришки, пойманного на месте преступления. Собственно, всё так и есть.

Жду, когда она признается в своём грехопадении, но Лунина каяться, по всей видимости, не собирается. Что ж, я не против поиграть в кошки-мышки.

— Идите домой, Лунина. Рабочий день окончен, и вам нечего здесь делать, — побольше холода и металла в голосе. Впрочем, я даже не переигрываю: во-первых, я жду своего безопасника, и мне не нужны лишние глаза и уши, а во-вторых, она меня раздражает. И тем, что торчит здесь, и тем, что пытается лгать. Недосказанность — тоже ложь. Я прекрасно знаю, почему она остаётся по вечерам: делает чужую работу. Не пойму только, зачем ей это нужно. Что за странное патриотическое рвение? Но раз она не хочет признаваться, подожду я. У меня достаточно терпения, чтобы её переиграть.

Мы стоим друг напротив друга и меряемся взглядами. Я позволяю насмешке коснуться моих губ. Грязной и оскорбительной. Раздеваю её глазами. Задерживаюсь на грудках-мячиках. Вижу, как вспыхивают её щёки. Ну же!

Я вдруг понимаю, что подспудно жду «драки». Жду, когда выведу её из себя и сцеплюсь. Посмотрю, какова она в гневе. Но Лунина непредсказуема, как весенняя погода.

Вот она только что стояла, сжимая кулаки, готовая к схватке. И тут же расслабляется, словно ничего не произошло. Пожимает плечами. Спокойно собирает вещи: основательно, не торопясь. Слежу за каждым её жестом. Странное такое преображение. Сейчас она сама безмятежность.

Меня отвлекает телефонный звонок: это Геннадий Львович подкатил. И пока я распоряжаюсь, чтобы охрана его пропустила, эта маленькая ведьма хладнокровно скидывает что-то на флешку и выключает компьютер. Вот так. Переиграла. Ну, ладно. Тем слаще будет мой триумф. Я подожду. А она попадётся снова.

Ника королевой проплывает мимо. Отличная осанка. Расправленные плечи, гордая посадка головы. Не печатает шаг, а скользит. На секунду зависаю, провожая её взглядом.

Лунина не трясёт задом, не качает призывно бёдрами, но примагничивает куда сильнее, чем искушённая и знающая себе цену Ксения. Чёрт знает, почему я их сравниваю. Может, потому что отклик моего тела — слишком реактивный — мне не нравится.

Она сегодня без рожек. У неё объёмный пучок-бублик — вполне скромный и деловой. Но пушистый локон, что сбегает задорным ручейком по длинной шее, делает её всё той же инопланетянкой. Только антенны спрятались.

В дверях Лунина сталкивается с Геной. Я вижу, как цепко сканирует её безопасник.

— Кто такая? — спрашивает он, дождавшись её ухода. Я вижу его хмурый взгляд и насупленные брови. — Где-то я её видел.

— Не сочиняй, — охлаждаю привычную подозрительность. — Она просто сотрудница. Даже не выдающаяся какая-то публичная дива, а всего лишь офис-менеджер. Займись лучше делом.

Гена качает головой. Он профи. За это отец его и держит. Но вряд ли он мог где-то сталкиваться с Луниной.

— Ты точно уверен, что твоя Кристина Генриховна не маньячка? — спрашивает он у меня через полчаса. — Такое впечатление, что у неё паранойя. Весь офис в игрушках. Обвешала, как новогоднюю ёлку.

— Это удобно, — возражаю я, хотя в глубине души считаю, что бывшая владелица явно палку перегнула. — И я бы не хотел избавиться полностью от этого добра. Всего лишь перераспределить силы. Убрать лишнее. Особенно из моего кабинета.